Малый дом в Оллингтоне. Том 1

Джон Имс долго смотрел на удалявшуюся кавалькаду, и лишь только затих стук лошадиных копыт, отправился в одинокую прогулку. Разумеется, настроение его было далеко не приятное. Он был крайне озабочен, и думы, одна мрачнее другой, тяготили его душу в то время как он удалялся от дома своей матери. Уж не лучше ли отправиться ему в Австралию, на остров Ванкувера[33], на…? Я не буду называть мест, которые бедный молодой человек представлял себе крайними пределами дальних путешествий, которые, по всей вероятности, ему суждено было сделать. В этот самый день, перед приездом Дейлов, он получил от нежно любящей Эмилии второе письмо, написанное вслед за первым. Почему он не прислал ей ответа? Здоров ли он? Не изменил ли ей? Нет, последнего предположения она не хотела допустить и оставалась при втором, а именно, что он захворал. Если это правда, то она бросит все и прилетит повидаться. Ничто в мире не принудит ее отказаться от места сиделки у постели своего нареченного. Если она не получит с первой же почтой ответа от своего дражайшего Джона, то немедленно, на экстренном поезде, отправится в Гествик. Таково было положение молодого человека Джона Имса! Что касается Эмилии Ропер, то можно сказать, что она принадлежала к числу тех молодых женщин, которые до последней возможности преследуют свою добычу. «Нет, мне надо куда-нибудь уехать», – говорил про себя Джон Имс, проходя с нахлобученной на глаза шляпой по одной из глухих улиц Гествика.

Что скажет его мать, когда услышит об Эмилии Ропер? Что скажет, когда увидит ее?

Джонни направился к соседнему господскому дому, намереваясь уединенно побродить по лесу. От большой дороги через поле, в полумиле от домиков, мимо которых проезжали Дейлы, пролегала тропинка. Джон Имс вышел на эту тропинку, миновал господский дом и вскоре очутился в центре гествикских лесов. Он был хорошо знаком почти с каждым деревом, потому что с той поры, как ему позволили одному совершать прогулки, он часто бродил по этому лесу. Здесь, под тенью столетних дубов, он по целым часам мечтал о Лили, в те дни он мечтал о ней с наслаждением. Теперь же он мог только вспоминать о ней как о милом создании, которое покинуло его навсегда, и вместе с тем думать о той, которая, по его выбору, заняла место Лили.

Молодые люди, люди очень юные и столь незрелые, что возникает сомнение, могут ли они считаться мужчинами, всегда более расположены к задумчивости и мечтательности, когда бывают одни, нежели в присутствии других, хотя бы эти другие были их старшие. Мне кажется, что с прошествием лет мы забываем, что так было с нами, и, забывая, не верим, что так бывает с нашими детьми. Мы постоянно говорим, что юность безрассудна. Не знаю, не будет ли вернее, если мы заменим это выражение другим и будем говорить, что юность рассудительна, благоразумна. Конечно, нет никакого сомнения, что размышления не сразу же рождают мудрость. Это еще вопрос, является ли благоразумие, которое мы обретаем в зрелые годы, результатом охлаждения ко всяческим искушениям, или оно становится итогом рассуждений и принятого решения. Мужчины, вполне оперившиеся и занятые работой, бывают большей частью слишком заняты, чтобы предаваться думам, но молодые люди, на которых общественные дела не налегли еще всей своей тяжестью, имеют достаточно времени, чтобы думать, мечтать.

Таким образом и Джон Имс был рассудителен и благоразумен. Родня и близкие знакомые считали его за веселого, доброго, немного беспечного молодого человека, подверженного искушениям, но еще более – хорошим впечатлениям. Вряд ли можно было предрекать ему большие успехи на жизненном пути, но его близкие вполне могли надеяться, что он не причинит им хлопот, а тем менее не опозорит своего имени. Несмотря на то, его нередко называли безрассудным, и, характеризуя таким образом, конечно, поступали в отношении к нему несправедливо. Он любил размышлять, думал о свете, как он ему казался, мысленно рассуждал о себе, как он сам казался свету, размышлял также о предметах за пределами света. Какова будет его судьба сейчас и впоследствии? Он навсегда лишился Лили Дейл, а Эмилия Ропер, как жернов, висела у него на шее. При таких обстоятельствах какая впереди ожидала его участь?