Малый дом в Оллингтоне. Том 1

После завтрака молодые люди катались верхом по соседним полям, и время до обеда прошло очень приятно. Это был последний день, но Лили решилась не грустить. Она сказала, что Кросби может ехать теперь же и что его отъезд не огорчит ее. Она знала, что следующее утро будет пустым для нее, но старалась выполнить свое обещание и преуспевала в этом. Они все обедали в Большом доме, даже мистрис Дейл при этом случае присутствовала за столом сквайра. Вечером, когда вернулись из сада домой, Кросби почти все время разговаривал с мистрис Дейл, между тем как Лили сидела в некотором отдалении и слушала во все уши, иногда произнося одно-два тихих слова. Она была невыразимо счастлива от одной мысли, что ее мать и ее жених поймут наконец друг друга. Надо сказать, что Кросби в это время вполне решился преодолеть затруднения, о которых так много думал, и назначить по возможности самый ранний день для свадьбы. Серьезная беседа во время последней встречи в поле еще оставалась свежа в его памяти, и это прибавляло ему благородства и прямодушия, которых вообще у него недоставало. О, если бы эти чувства сохранились навсегда! Кросби говорил с мистрис Дейл о ее дочери, о своих будущих планах, – говорил таким тоном, какого он не использовал бы, если б в это время не был действительно всей душой предан Лили. Никогда еще он не говорил так откровенно с матерью Лили, и никогда еще мистрис Дейл не выказывала ему так много материнской любви. Он извинялся из-за необходимости отсрочить свадьбу, говоря, что не мог бы видеть свою молодую жену лишенной комфорта в ее собственном доме, и что теперь в особенности боялся наделать долгов. Мистрис Дейл, конечно, не нравилась отсрочка, как это не нравится вообще всем матерям, но она не могла не согласиться с таким убедительным доводом.

– Лили еще так молода, – сказала мать, – что годик можно и подождать.

– Семь лет, мама, – прошептала Лили на ухо матери, подбежав к ней со своего места. – Мне тогда только исполнится двадцать шесть, а ведь это еще не старость.

Таким образом вечер прошел очень приятно.

– Да благословит вас Бог, Адольф! – сказала мистрис Дейл, прощаясь с ним у порога своего дома. Это был первый раз, когда она назвала Кросби по имени. – Надеюсь, вы понимаете, как много мы доверяем вам.

– Понимаю, понимаю, – сказал он, в последний раз пожав ей руку.

Возвращаясь домой, он снова дал себе клятву быть верным этим женщинам: и дочери, и матери, ему еще очень живо представлялась серьезная беседа с Лили во время утренней встречи.

Ему предстояло на другое утро двинуться в путь до восьми часов, Бернард вызвался свезти его на гествикскую станцию железной дороги. В семь часов подан был завтрак, и в то самое время, когда молодые люди спустились вниз, в столовую вошла Лили в шляпке и шали:

– Я вам сказала, что приду разлить чай.

За завтраком никто не разговаривал, да и то сказать, в последние минуты расставания трудно найти предмет для разговора. К тому же тут сидел Бернард, оправдывая пословицу, что два лица могут составлять общество, а три – никогда. Мне кажется, что Лили поступила не совсем благоразумно. Впрочем, она и слышать не хотела, когда ее возлюбленный просил ее не беспокоиться и не приходить поутру. Она ни под каким видом не хотела позволить ему уехать, не повидавшись с ним. Беспокоиться! Да она просидела бы всю ночь, чтобы только взглянуть поутру на верхушку его шляпы.

Бернард, пробормотав что-то насчет лошади, удалился.

– Я хочу поговорить с вами, и для этого мне нужна лишь минутка, – сказала Лили, подбежав к Адольфу. – Я думала всю ночь о том, что намерена сказать. Думается всегда так легко, а высказывается так тяжело.

– Милая Лили, я понимаю все.

– Вы должны понять еще и то, что я никогда не буду больше недоверчива к вам. Я уже больше никогда не попрошу вас оставить меня, никогда больше не скажу, что могу быть счастлива без вас. Я не могу жить без вас, то есть без полного убеждения, что вы принадлежите мне. Но никогда и не будет во мне нетерпения. Ради бога, Адольф, верьте мне! Ничто не может наставить меня испытывать к вам недоверие.

– Дорогая Лили, я постараюсь не подать ни малейшего к тому повода.

– Знаю, знаю, но мне особенно хотелось сказать вам это. Вы будете писать мне, и очень скоро?

– Как только приеду.

– И так часто, как только можно. Впрочем, я не хочу надоедать вам, но ваши письма будут доставлять мне такое счастье! Я буду гордиться ими. Сама я буду не много писать – боюсь, что наскучу.

– Никогда этого не будет.

– Так я не наскучу? Только вы должны написать первым. Ах, если бы вы могли понять, как же я буду наслаждаться вашими письмами! Теперь прощайте. Экипаж подъехал. Да благословит вас Бог, дражайший Адольф, вы мой – навсегда!

И Лили отдала себя в его объятия, как уже отдала себя его сердцу.