Мама кукол

– Я не уверена, что хочу, чтобы за мной постоянно кто-то приглядывал, – усмехнулась Нина. – Но мысль о том, что Эля всегда будет рядом, греет душу.

– Обязательно будет, – отозвалась Соня.

Нина вздохнула.

– Пока, сестренка. Надеюсь, Кристинка права и ты вернешься ко мне в образе ангела.

Вчетвером они медленно пошли среди могил. Нина скользнула взглядом по растущей неподалеку рябине. За ней неуверенно переминался с ноги на ногу Никитка. Поняв, что Нина его заметила, он несмело махнул рукой. Нина кивнула в ответ и растянула губы в подобии улыбки. Пусть знает, что она больше не держит на него зла.

– На чердаке я нашла мамин фотоаппарат, – сообщила она подругам, когда среди крестов и деревьев показались резные кладбищенские ворота. – Там была пленка, я сделала фотографии.

– И? – поторопила Соня.

– На них мама с незнакомой мне женщиной. Программа максимум на эту неделю – узнать, кто она такая.

– Как? – уточнила Кристина.

– «Безымянная газета», – ответила за Нину Соня. – Благослови ее, господи.

– Или няня Агата, – добавила Нина.

– Ее, господи, тоже благослови, – отозвалась Лиля и, взяв под руку Нину и Соню, улыбнулась.

* * *

На постели лежал кто-то,
Весь накрытый простыней.
Только ноги было видно —
Кто-то был весьма большой.

Ноги были тонкие и длинные,

Бледно-серые, как у мертвеца.
И через несколько мгновений
Зашевелилась простыня.

Бледно-серая рука откинула

Ткань со своего лица,
И с ужасом девочка увидела
Лицо уродливое мертвеца.

Где вместо глаз большие дыры

И вены черные вокруг,
Старуха-ведьма улыбнулась
И подниматься стала вдруг.

– Ты неправильно читаешь, – в очередной раз прервала маму Тоня. – У тебя голос слишком добрый и мягкий, как будто сказку про Колобка рассказываешь, а не страшилку. Никакой атмосферы.

Юля вздохнула и поглядела на сына:

– Вань, тебе тоже не нравится?

Мальчик заметно стушевался: не хотел обидеть маму, но и выступать против сестры побаивался.

– У Нины лучше получается, – дипломатично ответил он. – Может, пусть лучше она почитает?

Все трое обернулись на лежавшую на диване девушку.

– Хорошо, что я не понимаю намеков, – проговорила она, не отводя взгляда от экрана, где мелькали кадры популярного американского сериала.

– О, мой сериал начинается, – Юля подскочила с пола, выхватила у Нины пульт и уселась в кресло. – Ближайший час все делаем вид, что я невидимка, – приказала она детям, которые уже успели забыть о ее существовании и перетягивали словно канат «Ведьму старого дома», в спешке брошенную на пол.

Нина поднялась с дивана, ухватилась за книгу, потянула вверх и, будто букашек, стряхнула повисших на ней двойняшек.

– Нинка отобрала у нас книжку! – возмущенно оповестила маму Тоня.

– Как ты можешь отбирать книгу у детей? – спросил старшую дочь вошедший в комнату глава семейства.

– Легко, я пока еще сильнее, – ответила Нина, отмахиваясь от назойливой малолетней родни.

– Юль, – позвал он жену.

– Я невидимка, – оповестила та, не отрываясь от экрана.

В дверном проеме заскулил Альф. Нина, подняв книгу высоко над головой, уворачивалась от прыгающих двойняшек.

– Ты должна делиться с нами, – попытался призвать к совести Ваня. – Для чего еще нужны старшие сестры?

– Чтобы жизнь медом не казалась, – ответила Нина и в очередной раз отпихнула нападавшую Тоню.

– Альф просится на улицу, – проговорил папа, ни к кому конкретно не обращаясь. – Там дождь моросит, один он гулять не пойдет.

– Я схожу, – Нина проскользнула рядом с отцом, оставив запыхавшихся брата и сестру наедине со своей бессильной злобой. – Тося, Йося, теряете хватку! Двое против одной не выстояли, – крикнула она напоследок.

– Трусиха, – кинула ей в спину Тоня.

Отец вздохнул и закатил глаза, моля бога о терпении.

Нина медленно шла по сумеречному лесу, слушая, как капли дождя стучат по капюшону дождевика. Альф без особого энтузиазма шарил носом по низкорослым кустам, надеясь отыскать лягушек.

– Да, сидят тут и ждут тебя, лентяя, – проговорила Нина.

После похорон Эли прошло две недели, а семья уже успела вернуться к привычному ритму жизни. Нина не знала, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, желать, чтобы близкие плакали и горевали, – как-то не по-христиански, а с другой стороны – все-таки это была Эля, их сестра, дочь, падчерица. Родной и близкий человек. Принять ее смерть за две недели как-то неправильно.

Альф громко заворчал.

– Ладно, не за две недели, а за без малого одиннадцать месяцев, – согласилась хозяйка.