Мама кукол

Нина вышла из «Храма книг» и огляделась. Пару часов назад город изнывал от жары: воздух напитался морскими испарениями так сильно, что казался соленым на вкус, а асфальт мог в любую минуту зашипеть, точно раскаленная сковорода. Но за минувшие два часа будто некто невидимый сменил декорации, и, выйдя из книжного, Нина неожиданно попала в осеннюю хмурь. Купол голубого неба теперь был серым, а сам город – угрюмым и неприветливым. Холодный ветер, до этого трепавший связки шаров, радостно вцепился Нине в волосы. Она поежилась и отступила в сторону, освобождая путь женщине и ребенку, воодушевленным предстоящей встречей с любимой писательницей. Дверь за ними закрылась, и Нина с тоской посмотрела сквозь витринные окна на Лилю, окруженную малолетними почитателями. У стеллажа с новинками и бестселлерами Соня выбирала книжку на вечер, а Кристина, оттащив стул в дальний угол, с головой погрузилась в новую сказку. Нине больше всего на свете хотелось вернуться в этот полный шума и света магазинчик, но она усилием воли заставила себя шагнуть прочь от «Храма книг» и побежать в сторону остановки, куда, громко грохоча колесами, уже приближался трамвай.

Она все-таки попала под дождь. Под самое его начало, когда крупные тяжелые капли кляксами растекаются по асфальту и лупят прохожих по макушке, словно с балконов верхних этажей шкодливые дети кидаются шариками с водой. Нина поймала парочку таких клякс, прежде чем забежала в подъезд, вечно пахнувший свежевымытыми деревянными полами. Подгоняемая раскатами грома, она взбежала на второй этаж и постучала в пухлую, обитую дерматином дверь.

– Промокла? – придирчиво осмотрела гостью няня Агата, пока та протискивалась сквозь узкий коридорчик.

– Нормально, – Нина потрясла головой, сгоняя с волос дождевую воду. – Совсем немножко зацепило.

– Идем, чаем с вареньем напою, – старушка подтолкнула ее в сторону кухни, где из висевшей над столом люстры с огромным зеленым абажуром уютно разливался свет. – Я уж думала, ты сегодня не придешь. Больно погода к вечеру испортилась.

– Когда меня пугал дождь? – улыбнулась Нина, принимая из морщинистых рук граненый стакан в подстаканнике.

– Ты, может, голодная? У меня суп есть щавелевый, – няня Агата, усаживаясь, махнула рукой на плиту.

– Я сегодня съела, наверное, штук двадцать Лилькиных эклеров и в ближайшие полгода вряд ли проголодаюсь, – усмехнулась Нина и, поджав губы, отпихнула от себя вазочку с вареньем. – Малиновых. Ты сама как? Все хорошо? Починили холодильник? – Нина оглянулась на дребезжащий агрегат в углу комнаты.

Няня Агата вздохнула, не сводя глаз с гостьи.

– Иногда поплакать бывает полезно, Нин. Это не показатель слабости, это знак того, что душа не очерствела.

– Да уж наревелась на жизнь вперед, – тихо ответила девушка. – Удивительно, что не захлебнулась собственными слезами. – Она отставила стакан и из висевшей на спинке стула сумки достала снимок. – Я чего хотела-то… – Тебе знакомо лицо женщины на фото?

– Рядом с Анечкой которая? – няня Агата натянула на нос очки, всегда висевшие на груди на цепочке. – А как же, знаю. Это подружка ее, Марго. Давненько я ее не видала. Она, если я правильно помню, уехала отсюда лет двадцать назад, – старушка глянула поверх очков на Нину. – Девятнадцать.

– Марго была маминой лучшей подругой?

– Подругой была, да, но не лучшей. Лучшей была Лида Измайлова, тетя твоя. Они вместе учились в университете, были неразлейвода. Именно так твой отец с Аней и познакомился, благодаря сестре.

– Марго сразу после маминой смерти уехала?

– Почти сразу.

– Почему?

– Да бог знает. Может, от грустных воспоминаний убегала.

– И папа к ее отъезду руку совсем не приложил? – не скрывая скепсиса в голосе, проговорила Нина.

Няня Агата вздохнула и отложила фотографию.

– Нет, не приложил. Вряд ли он мог вынудить ее уехать против воли. Не буду скрывать, Виктор был против вашего с ней общения. Сразу после похорон прямо так и сказал: «Чтобы я тебя на пороге своего дома не видел и к девочкам не смей приближаться». Но чтобы заставить переехать… Нет, Нин. Думаю, она сама так решила.

– Почему папа так ее не любил? – Нина взяла снимок со стола и посмотрела на довольное лицо незнакомки.

– Не знаю, – неуверенно ответила собеседница. – Откуда мне знать? Не знаю, даже не спрашивай! – завозмущалась вдруг она.

Нина окинула няню настороженным взглядом:

– Ладно. Но фамилию ее ты помнишь?

– То ли Орешникова, то ли Орехова, то ли Орешовская. Что-то в этом духе.

– Ясно, – Нина обреченно отшвырнула фото. Найти Маргариту то ли Орехову, то ли Орешкину, то ли Фундукову в каком-то-незнамо-каком городе – хороша задача. – Придется все-таки папу пытать, – проговорила она тихо самой себе, но няня Агата расслышала и оживилась.

– Не вздумай! – Она схватила Нину за руку, заставив тем самым заглянуть себе в глаза. – Папе твоему нельзя напоминать про супругу-покойницу. Тебя что, жизнь совсем ничему не учит?

Нина успокаивающе похлопала няню по мягкой руке:

– Ничего с ним не случится. Побесится и заговорит, куда денется? Двадцать лет от темы увиливал. Все, хватит. Настало время рассказать правду.