Манаус

Его людям не нужно было приказывать дважды, кнуты взвились в воздух и с щелканьем опустились на спины индейцев, а те в своем желании не перечить похитителям, кинулись одновременно вперед и, как результат, начали спотыкаться друг о друга, путаться в веревках и валиться на землю.

Какой-то мальчишка лет трех, не больше, споткнулся, упал и, судя по всему, повредил себе что-то, а потому остался лежать распростертым на дороге. Мать его, увидев что случилась, попыталась было вернуться к нему, но, сделав это, задержала движение тех, кто шел впереди и сзади, и был связан с ней. Идущий рядом охранник ударами кнута попытался было подогнать ее, но она не обращала на боль внимание и все тянулась к своему сыну. Поняв, что таким образом остановить ее не получается, охранник вскинул ружье и выстрелил в мальчишку, от удара пули маленькое тело подскочило в воздухе, и он упал на землю мертвым. Ударами приклада охранник вернул индианку в строй, но та все время продолжала оборачиваться назад и все смотрела на крохотный окровавленный труп, оставшийся лежать на дороге.

После этого происшествия остальные индейцы подхватили своих детей на руки, а Клаудия, отойдя от Юсуфаки, также взяла на руки одного из малышей.

Индейцы были удивлены тем, что белая женщина помогает индейцам.

Аркимедес знаками показал индианке, шедшей рядом, чтобы она посадила ему на спину одного из своих мальчишек, а Рамиро и Говард последовали его примеру.

Прошли они уже, наверное, половину пути, когда «Турок» вдруг замер и жестом приказал остановиться всей колонне, и чтобы ни звука не издавали. Проводник атроари тоже насторожился. Все индейцы, включая Рамиро, внимательно прислушивались к звукам, доносившимся из джунглей, словно пытались услышать нечто, недоступное слуху белого человека. Вдруг вдалеке послышался крик какой-то птицы и смуглые лица, напряженные и испуганные, преобразились.

– Рамиро полагает, что теперь мы не одни, – с многозначительным видом произнес он. – Воины племени окружили нас.

– Они нападут? – быстро спросил Аркимедес.

– Рамиро так не думает, – ответил тот. – Это мирные люди и их боевое оружие сгорело вместе с хижинами. На охоту они взяли только охотничье оружие – несильный «кураре», который не может убить человека.

– И что они собираются предпринять? – поинтересовался «Гринго».

– Рамиро не знает. Их не много. Не больше белых, но у белых есть ружья. Вполне возможно, что у «Турка» не будет проблем.

В чем Юсуфаки лично не был уверен, а потому приказал, чтобы колонна двинулась вперед еще быстрей. Во что бы то ни стало, он хотел выйти к реке, где остались его каноэ, до наступления темноты.

Движение колонны превратилось в дьявольскую, изматывающую пытку, и, когда один из индейцев, будь то старик, женщина или ребенок, падали в изнеможении, не в силах сделать более ни шагу, люди «Турка» оттаскивали его в сторону и добивали ударами мачете.

Таким бесчеловечным образом он подгонял остальных, чтобы продолжали бежать вперед из последних сил. Говард и «Северянин» были уверены, что с ними поступят точно также, вздумай они остановиться по какой-нибудь причине.

Когда они добрались до берегов Жапура, то солнце уже сползало к верхушкам деревьев, но до наступления ночи оставалось еще около часа. Уровень воды в реке сильно понизился, и вдоль берегов на той и на этой стороне обнажились широкие пляжи вокруг мелких заводей. Люди, измотанные сумасшедшей гонкой, попадали в изнеможении на прибрежный песок, некоторые поползли к воде, чтобы утолить жажду.

Юсуфаки, стоя у самой кромки воды, выстрелил в воздух три раза и закричал в направлении противоположного берега:

– Клодоальдо! Альмейда! Это мы. Ведите сюда пироги!

Вскоре маленькая пирога появилась из зарослей и поплыла вниз по реке. Она тихо скользила по воде, течение в этом месте было слабое, и прошла вдоль берега, не причаливая. В ней сидели два человека без голов.

Увидев это, Юсуфаки побледнел.

Он стоял не шевелясь, словно окаменел, и на его бледном, как бумага, лице выделялись пышные черные усы и густые брови.

– Эти сукины дети, – пробормотал он. – Забрали наши пироги… Они взяли Альмейдо и Клодоальдо врасплох, как последних придурков.

От одной лишь мысли, что им предстоит провести ночь на берегу этой реки, люди Юсуфаки почувствовали не просто страх, а самый настоящий ужас и начали поглядывать на пленных индейцев не как на рабов, а как на врагов, от которых в любую минуту можно ожидать какой-нибудь ужасной выходки.

Говард повернулся к Рамиро и спросил:

– А что теперь будет?

– Рамиро думает, что рано или поздно они договорятся. Женщины, дети и старики в обмен на лодки. Это самый подходящий момент, чтобы вмешаться. Рамиро предпочитает общество дикарей, чем людей Юсуфаки.

Говард несколько секунд обдумывал сказанное индейцем, потом взглянул на Аркимедеса, и тот утвердительно кивнул головой. Американец вышел вперед.

– Эй, «Турок»! – крикнул он. – Если хочешь спасти свою шкуру, то лучше тебе подойти сюда.

Юсуфаки с недовольным видом взглянул на него, однако подошел.