Манаус

– Ладно, – сказал он. – Сейчас, все равно, остается надеяться, чтобы пароход пришел раньше, чем люди Араньи обнаружат, что мы спрятались здесь.

На следующее утро в отдаленном углу лагеря нашли труп. Это был один из тех, кто присоединился к отряду первым, «серингейро», сильный и злой, он отзывался на имя Агирре и его недолюбливали за взрывной характер.

Сразу же сообщили об этом Аркимедесу. Тот пришел в сопровождении Говарда.

Тело лежало лицом вниз, и по следам было видно, что его притащили сюда. Горло было перерезано от уха до уха.

«Северянин» взглянул на своего товарища и оба поняли друг друга без слов.

– Похороните его, – приказал он.

– Вот так? Без всего? – спросил один из пеонов.

– Можешь помолиться за него, если тебе так хочется, – резко ответил Аркимедес. – Что еще?

– Узнать кто убил его.

– Это уже мое дело.

Вместе с Говардом они обошли весь лагерь в поисках Клаудии, и нашли ее на берегу реки. Она сидела в старой, непригодной лодке без днища и с отсутствующим видом смотрел на далекую линию леса на противоположном берегу.

Сели на остатки скамьи прямо перед ней. Если кто-то посмотрел бы на них со стороны, то как они сидели, наверняка, показалось бы ему весьма комичным зрелищем, словно эта троица собралась плыть на развалившейся лодке посуху.

«Северянин» не стал ходить вокруг да около, а перешел сразу к делу:

– Зачем ты это сделала?

Клаудия неопределенно пожала плечами, что могло одновременно означать – она не знала как это произошло или как то, что произошедшее было явлением само собой разумеющимся и неизбежным.

Аркимедес изо всех сил старался казаться невозмутимым и сдерживал свои эмоции.

– Он попытался изнасиловать тебя?

Она утвердительно кивнула головой.

Казалось, что «Северяни» принял объяснение, сидел некоторое время молча, размышлял, потом посмотрел на «Гринго». Тот развел руками с видом фаталиста, хотя и было видно, что проблема эта его волновала мало, а потому старался держаться в стороне.

– Нельзя же убивать каждого, кто начинает приставать к тебе, – заметил Аркимедес. – Они же, в конце концов, мужчины и некоторые не дотрагивались до женщин в течение многих лет.

– Пусть оставят меня в покое.

– Оставить тебя в покое! Легко сказать… В другой раз, может, будет достаточно, чтобы ты закричала. Кто-то всегда находится рядом.

Но Клаудия вернулась к своему отстраненному молчаливому состоянию, давая понять таким образом, что разговор закончен, и Аркимедес с «Гринго» вылезли из дырявой лодки и вернулись в лагерь.

По дороге «Северянин» спросил у своего друга, что он думает по этому поводу.

– Полагаю, она продолжит резать глотки каждому, кто протянет к ней руки. Либо ее оставят в покое, либо она натворит таких дел, которые и людям Араньи в голову не придут.

Когда они подошли к тому месту, где похоронили Агирре, то Аркимедес даже не стал пытаться скрыть правду. Собрав людей, рассказал как все случилось, а в заключение добавил:

– Это что б вы знали, что будет с тем, кто к ней приблизится. И если она не ликвидирует его, то им займусь я. Ясно?

Негр «Мартинико», кивнув головой в сторону свежей могилы, сказал:

– Яснее ясного, командир. Яснее не бывает…

«Остров Марао» появился на горизонте, ниже по течению, спустя два дня. Это было красивое судно с корпусом выкрашенным в красный и белый цвета, с палубными надстройками в три этажа, с высокой трубой, откуда непрерывно валили плотные клубы черного дыма и большим колесом, вращающимся на корме, под которым коричневые и мутные воды Амазонки пенились, и белые хлопья, качаясь на волнах, тянулись следом.

Удивительное впечатление производил этот пароход. Собравшимся на берегу он показался самым красивым судном, какое они когда либо видели в своей жизни.

Пароход медленно приближался. Когда до берега оставалось метров пятьсот, прозвучала сирена и «Мартинико» поднял флаг на площади посреди лагеря. Судно, совершив элегантный маневр, вошло в небольшой залив и причалило к пристани.

Нагрузив на спину и плечи заготовленные дрова, люди «Северянина» начали подниматься на борт. Поскольку похожи они были на грузчиков в других портах, таскавших грузы с берега на борт и обратно на предыдущих рейсах, то никто ничего не заподозрил. Единственное различие заключалось в том, что под рубахами они спрятали револьверы, а среди дров – ружья и винтовки.

«Мартинико» со своими людьми направился в машинное отделение, «Себастьян» со своей группой взял под контроль палубу, а Аркимедес, Говард и Альфонсо Мехиас, по прозвищу «Тигр», направились на капитанский мостик.

Увидев людей с оружием в руках, поднявшихся в капитанскую рубку, второй помощник попытался было схватить ружье, висевшее на стене, но не смог даже дотянуться до него – Говард убил его с первого выстрела.

Капитан же, флегматичный англичанин по имени Ретингем, даже не пошевелился, казалось, он ожидал подобного развития событий уже давно и рассматривал это нападение, как нечто вполне логичное и само собой разумеющееся. И сразу же согласился сотрудничать с нападавшими, лишь бы избежать больших жертв среди команды и пассажиров и повреждений на судне.