Манаус

«Турок» и Сьерра что-то оживленно обсуждали – должно быть связанное с торговлей людьми – и задержались под порталом, ожидая пока не подадут экипаж, запряженный двумя красивыми скакунами.

Аркимедес почувствовал, как сердце у него сжалось, и потребовалась вся его сила воли, чтобы там же, на месте, не вынуть револьвер и не покончить с этой парой мерзавцев. Кивком головы он указал своим товарищам на них.

– Вон они. И оба вместе! «Турок», должно быть, хочет продать ему новых рабов на плантации на Курикуриари.

Сантос, в свою очередь, показал на одного потного толстяка, кто не сдержался и снял пиджак. За ним следовал профессиональный убийца, оба с беспокойством поглядывали на Сьерру.

– Вон тот – Салданья, – сказал он. – Мой первый хозяин, потом он продал меня Араньи.

Понемногу площадь начала пустеть, народ расходился, боковые улицы так и вовсе сделались безлюдными. Аркимедес решил, что пришло время подыскать место для ночлега, где бы их присутствие не привлекло ненужного внимания.

– В Манаусе, чтобы не привлечь к себе внимания, лучше всего остановиться в каком-нибудь борделе, – предложил Сантос, и остальные с живостью поддержали его.

Аркимедесу такая идея не очень понравилась, но спорить с возбужденными товарищами не стал.

Больше всего «Северянин» опасался столкнуться в столь «людном» месте с кем-нибудь из людей Сьерры или из банды Юсуфаки, кто бы незамедлительно предупредил и «Аргентинца», и «Турка», и тогда бы вся полиция города накинулась на них, ведь обвинение в убийстве никто не снимал.

Сантос заверил, что знает одно местечко, скромное и незаметное, что со временем и благодаря золоту от каучука превратилось в роскошнейший салон. Войдя туда, они попали в огромный зал, где все стены были задрапированы белой материей, а на полу лежали белые ковры, и вся мебель была белого цвета. Там ходили и сидели полуобнаженные девушки с белой кожей, одетые в легчайшие и прозрачнейшие одеяния.

Само собой разумеется, что место это называлось «Белый Дом» («Касабланка»), его владельцем была негритянка, с кожей темно-коричневого цвета, одета с головы до пят также во все черное, и выглядела она самым счастливым человеком в мире, хотя бы потому, что яростно контрастировала со всем, что ее окружало. Вначале она сопротивлялась тому, чтобы эта группа подозрительных людей вошла в ее салон, но быстро изменила свое мнение, когда Аркимедес показал горсть золотых монет, однако выставила одно условие – оставить свои револьверы при входе. Потом позвала девочек, чтобы каждый выбрал себе по вкусу, и потребовала невероятную цену, когда узнала, что гости собираются провести здесь остаток ночи и все следующее утро.

Аркимедес с товарищами попытались было протестовать, но негритянка убедила их, что это обойдется им, в любом случае, дешевле, чем ночевать в каком-нибудь из отелей города, если вообще удастся найти свободный номер.

«Северянину» не хотелось вступать с ней в бесполезный спор. Как только он вошел, взгляд его сразу же упал на одну девушку небольшого роста, брюнетку, с большими, черными глазами и плотного телосложения, что смотрела именно на него и улыбалась. Положив на прилавок необходимую сумму, он указал пальцем на нее:

– Эта для меня. Все остальные берут, что им понравится, а завтра, ближе к полудню, чтобы все были здесь на ногах и в спокойном состоянии.

Обняв девушку за талию, спросил:

– Как тебя зовут?

Та неопределенно пожала плечами.

– Называй меня как хочешь…

– Что так?

– Просто предпочитаю, чтобы никто не знал моего настоящего имени, а называл как-нибудь по-другому. Здесь, в этом доме, меня знают как «Перуанка» и «Чолита». Если когда-нибудь захочешь навестить меня, то так и спроси. Не хочешь звать меня так? Тогда как зовут твою невесту?.. Или жену?..

– Нет у меня ни невесты, ни жены, ничего нет, – буркнул в ответ «Северянин». – Но звать я тебя буду Клаудией.

Клаудия открыла дверь. На пороге стоял Марио Буэндиа и как всегда улыбался.

– Я думала, что вы, по обыкновению своему, опять уселись за карточный стол на всю ночь.

– Не сегодня. На стоянке в этой протоке… здесь даже ветра нет, и жара просто непереносимая. Люди чувствуют себя, словно загнанными в угол. Если так будет продолжаться, и ваши друзья не освободят нас в ближайшее время, то нервы у некоторых могут не выдержать, терпение подходит к концу.

– Когда Аркимедес вернется, вас освободят. Сможете вернуться в Манаус и с первым же пароходом поедете обратно, в Икитос.

– А что мне делать в Икитосе? Мне там нечего делать, – заметил игрок. – Теперь я поеду в Каракас и довезу вас в целости и сохранности.

– Совсем не нужно сопровождать меня, я и сама справлюсь.

– Одно лишь то, как просветлеют и оживут лица ваших родителей, когда увидят, что вы живы, стоит такого путешествия. Будете всю ночь держать меня на пороге?

И из-за спины он вынул руку, в которой держал бутылку шампанского и два бокала.

– Подумал, что это прекрасный повод выпить за нашу встречу и конец всего приключения, – добавил он.

Клаудия засомневалась, но Марио осторожно подвинул ее в сторону, вошел в каюту и ногой закрыл за собой дверь.