Манаус

Мехиас высказал мнение, что опера была изначально придумана для людей культурных, а Аркимедес поинтересовался у него, о какой культуре вообще можно говорить, имея в виду таких типов, как Сьерра или Юсуфаки, когда те с трудом могли выражаться на христианском языке.

Как только этот маскарад закончился, «Аргентинец» вышел в сопровождении белокурой проститутки, а Юсуфаки оживленно болтал о чем-то с Салданья.

Судя по всему, «Турок» заигрывал с обоими, пытаясь получить лучшую цену за своих рабов.

Решено было опять провести ночь в публичном доме. Мехиас и Сантос настаивали на том, чтобы подыскать новый, во избежание неприятных сюрпризов, но Аркимедес, весь день пребывая под впечатлением и вспоминая свою «Клаудинью», настоял на том, чтобы вернулись именно в «Белый Дом».

Когда они вошли в огромный салон, то свою «Чолиту» он нигде не увидел, а негритянка-хозяйка сообщила, что на данный момент перуанка «обслуживает» другого клиента, и он мог бы подождать ее или выбрать новую девочку и тогда «Северянин» почувствовал, как что-то внутри него сжалось в комок и перевернулось.

Он решил взять новую, смуглянку с пышной грудью, и поднялся с ней наверх, в комнату, но очень скоро понял, что это уже было не то и не так, и даже отдаленно не напоминало его перуанку.

Он расстроился и уже собирался уйти, но тут дверь распахнулась от сильного удара, и «Клаудинья» влетела в комнату, словно снаряд.

– Ах ты, свинья! – закричала она. – Что, подождать не мог?

– А зачем ждать-то? Ты же с другим.

– Потому что это работа моя! Не понимаешь что ли?

И решительно схватив его сапоги и одежду, брошенные в угол, вышла и пошла в свою комнату, и уже с порога крикнула:

– Хватит с этой свиньей возиться, быстро сюда!

Аркимедес несколько секунд растерянно хлопал глазами.

Обернувшись к своей смуглянке, неопределенно пожал плечами, та же равнодушно смотрела на него, и, обернувшись простыней, вышел в коридор и побежал к комнате «Чолиты».

Сантос, возвращавшийся в это время из уборной, завидев его, разразился громким хохотом и начал кричать, вызывая Мехиаса, чтобы и тот не пропустил такой спектакль, когда их командир бегает по коридорам публичного дома нагишом. Аркимедес выругался и побежал в спальню с такой скоростью, словно все черти сразу гнались за ним.

Продолжение ночи было таким же идеальным, как и в прошлый раз, а «Клаудинья» со свойственной женщинам настойчивостью и изобретательностью в подобных вопросах сумела вырвать из него обещание взять ее в Оперу.

И как только Аркимедес пообещал ей, то сразу же и раскаялся, но отступать было уже поздно. Но с другой стороны, ему и самому очень хотелось посмотреть как там, в этом театре, все было устроено изнутри.

Рано утром он передал негритянке, хозяйке борделя, большую пригоршню монет и приказал, чтобы та забронировала ложу, откуда можно было бы видеть весь театральный зал, и откуда можно было бы незаметно уйти. Потом сообщил Сантосу и Мехиас, что пойдут с ним.

По такому случаю всем троим понадобилась соответствующая одежда. Пришлось идти к портному, чья мастерская, украшенная роскошнейшими коврами, выходила на кафедральную площадь. Вначале он отказался обслуживать новых клиентов, но звук золотых монет быстро переубедил его и он с большим воодушевлением принялся демонстрировать им рулоны материи, только что доставленной из Европы. Они пребывали в центре самого любезного обслуживания, какое можно было бы получить в то время и в том месте, когда открылась дверь, и внутрь салона вошел какой-то помпезного вида тип и спросил – поглажены ли его сорочки. Подскочивший к нему портной, кланяясь, ответил, что корабль из Лондона вот-вот должен прибыть и через пару дней сорочки будут доставлены господину прямо в дом.

Человек недовольно наморщил лоб.

– Согласен, что там это делают лучше, но начинаю находить раздражительным тот факт, что требуется несколько недель, чтобы получить обратно рубашки, которые отсылают в Лондон, чтобы там их погладили и накрахмалили… Очень долго!..

– Для человека с вашим положением в обществе, вы не можете выглядеть кое-как, – ответил портной, слащаво улыбаясь. – Вы же и сам знаете, что любой, кто хоть что-то представляет из себя здесь, в Манаусе, отсылает сорочки гладить именно в Англию, а ни куда-нибудь еще… Разве доходы с плантаций в этом году были плохие?

– Ох! Нет! Нет, конечно же!.. Как вам такое могло прийти в голову? – начал поспешно оправдываться господин. – Только что я купил венецианский дворец.

Мужчина гордо выпятил грудь и бросил высокомерный взгляд на Аркимедеса и его товарищей. Было очевидно, что он хотел впечатлить их, и это ему удалось, но когда продолжил говорить, сделал вид, будто их нет рядом.

– Конечно же… – обратился он к портному. – Я слышал, что ваша землячка, Сара Бернар, будет выступать в нашем театре в следующем месяце… Она красивая женщина?

– Насколько я знаю – очень…

– Я хотел бы переспать с ней… Не из-за любви какой-нибудь, конечно же, это всего лишь каприз… Вы бы могли выступить в качестве переводчика… Я не говорю ни на одном иностранном языке, вы же знаете…