Манаус

– Будет проблематично… Думаю, что эта сеньора не сп…

– Ладно, ладно… Знаем таких… За хорошую цену согласится… Все они соглашаются… Скажем… В две тысячи фунтов! Или три тысячи фунтов! И это всего лишь каприз, как я уже сказал.

– Хорошо… Сделаю, что смогу…

– Только на это и надеюсь. Да! И не забудьте про мои рубашки.

Господин вышел, а Аркимедес, обернувшись к портному, спросил:

– Кто это был?

Тот в ответ презрительно махнул рукой:

– Один голодранец, умиравший с голоду. Сделал кое-какие деньги на каучуке, а теперь старается сравняться с самыми большими… Три тысячи фунтов! Нищета! Салданья обещает десять тысяч тому, кто сведет его с Павловой… А Сара Бернар стоит никак не меньше Павловой, это я вам говорю!

– А эта Павлова, кто она?

– Балерина.

– Надо же.

– И как это чувствовать себя, когда платишь десять тысяч фунтов? – спросил Мехиас.

– А я знаю? Ее никто еще и не видел… До того, как она приедет, осталось еще три недели.

– А если она окажется старухой… страшной и неприятной… Портной пожал плечами, словно хотел сказать, что значения не имеет.

Когда они вышли из ателье, Аркимедес весь так и кипел от негодования.

– Десять тысяч фунтов!.. Десять тысяч фунтов за каучук означает, по крайней мере, тридцать мертвых серингейрос!.. Годы труда! И все для того, чтобы этот сучий сын, Салданья, переспал с какой-то теткой, кто, ко всему прочему, может оказаться старухой.

Остановившись посередине площади, он еще раз осмотрел окружавшие здания: таможню, собор, гостиницы, оперный театр в конце улицы, на холме и, сжав кулаки, пробормотал:

– Однажды все это должно закончиться, все это должно исчезнуть! Пусть то будет огонь с небес или река все унесет. И если этот город не провалится в преисподнюю, то Бога никогда и нигде не было!..

Когда «Северянин» подошел к Оперному театру, с «Чолитой» повисшей на его руке, Мехиас и Сантос следовали за ним, его удивило необычное количество вооруженных охранников и непривычная суета, царящая вкруг.

Расположившись в маленькой ложе, в самой глубине, он отправил Сантоса выяснить, что там происходит.

Уже собирались поднять занавес, когда тот вернулся в необычайно возбужденном состоянии духа.

– В порту стоит перуанский крейсер, – первое, что он сказал. – Пришли нас искать. Знают, что мы напали на пароход, но где он, еще не знают. Даже знают кто мы такие. И полиция, и армия, все на рогах. Губернатор отправил предупреждение в Белем де Пара, в устье реки, чтобы туда послали крейсера нас перехватить.

Аркимедес ничего не ответил. Сидел, задумчиво смотрел, на ряды кресел внизу. «Чолита» слушала все это, но ничего не понимала. Мехиас и Сантос застыли в ожидании распоряжений.

Заиграла музыка. «Северянин» продолжал хранить молчание, словно эти новости его совершенно не касались. О чем-то думал. Взгляд его упал на ложу, на противоположной стороне, где Сьерра в компании все той же блондинки что-то обсуждал с двумя другими типами, энергично жестикулируя при этом. Было заметно, что «Аргентинца» что-то сильно обеспокоило.

Занавес начал подниматься, и Аркимедес жестом показал своим товарищам, чтобы те заняли свои места и не нервничали. А из ложи Сьерры два типа куда-то вышли, оставив его наедине с блондинкой.

Какая-то женщина вышла на сцену и начала кричать во все горло что-то неразборчивое, крики эти сопровождались оглушительной оркестровой музыкой. «Северянин» смотрел на нее, словно та была пришельцем из других миров.

Минут десять он никак не реагировал, потом, обратившись к Сантос, прошептал:

– Найди остальных, и отправляйтесь в порт, подыщите там пирогу и будьте наготове. Мы придем туда минут через тридцать.

Сантос кивнул, встал и постарался покинуть ложу незаметно.

Аркимедес продолжил смотреть представление. Теперь по сцене ходило множество людей, все они одновременно кричали и энергично жестикулировали. Несколько секунд он смотрел на происходящее с интересом, но вскоре его любопытство иссякло, поскольку решил для себя, что все равно ничего не понимает из происходящего внизу, на сцене.

Взгляд его заскользил по залу, задержался на затылке Юсуфаки, тучной фигуре Салданьи, на ложе губернатора, что была больше всех, и опять вернулся к Сьерре, нервно ерзавшего в своем кресле.

Так он сидел, смотрел на «Аргентинца», пока Мехиас жестом не показал, что время поджимает. Аркимедес опустил руку в карман пиджака, достал пригоршню золотых монет и высыпал их на колени «Клаудиньи».

– Возьми это! – сказал он. – А нам надо идти…

– Куда?

– Этого я тебе не могу сказать… Но обязательно вернусь… Вернусь, чтобы найти тебя, обещаю…

Он встал и направился к выходу, Мехиас последовал за ним. «Чолита» задержала его на несколько секунд, поймав за руку.

– Возвращайся ради меня! – попросила она. – Мне все равно, что ты сделала, но, пожалуйста… Вернись!

Аркимедес улыбнулся, и было видно, что девушка успокоилась. Он вышел из ложи.

Коридоры были пустынны. Молча они спустились этажом ниже и в тишине безлюдных переходов подошли к двери ложи Сьерры.

– Скажи ему, чтобы вышел. Что полиция хочет переговорить с ним по поводу похищенного парохода. Скажи, что это важно…