Манаус

Они пошли поискать какое-нибудь местечко, где можно было бы поесть. Но в это время дня не нашли ничего, кроме одного заведения в лодке, в плавучем городе, что-то вроде вонючего ресторана на воде, и не потому, что там подавали дурно пахнущую еду, а из-за помоев и человеческих отходов, что весь этот район сбрасывал за борт, в эту же самую воду, и что не тонули, а плавали на поверхности. Течение реки здесь было настолько вялым, что вся эта мерзость так и оставалась на одном месте.

Весь плавучий город был источником разнообразных заболеваний и местом, где обитало огромное количество крыс. В тех ужасных, не здоровых условиях обитало тысяч десять или пятнадцать человек самого разнообразного образа жизни, национальности, вероисповедания или полного отсутствия такового, постоянно перебиравшихся с места на место, с лодки на лодку по узким мостикам, справляющих свою нужду тут же, прямо в реку, а потом отсюда брали воду, чтобы мыться, мыть и даже пить. Постоянно возникавшие в таких условиях эпидемии выкашивали большую часть популяции этого района Манауса, но, несмотря на это, плавучий город продолжал существовать, и, наверное, просуществовал бы еще с полвека.

Здесь скрывались от полиции воры и убийцы, и прочие злодеи Манауса, поскольку знали наверняка, что никто, никакая полиция или армия не в состоянии найти их, небезосновательно считая этот лабиринт из лодок крепостью на воде.

– Есть только один способ покончить со всем этим свинарником, – задумчиво заметил Аркимедес. – Спалить его дотла.

– Уж делали так, – пренебрежительно махнул рукой Сантос. – Ничего не получилось. Минут за десять, наверное, все эти лодки разошлись по реке, а на следующий день вернулись обратно, и все понеслось, как и было.

Остаток дня провели, бродя по улицам и высматривая дом Сьерры.

Как и все дома, принадлежащие людям с деньгами или высокопоставленным чиновникам, начиная с самого губернатора и кончая представителем английской судовладельческой компании, этот дом был неприступен, настоящая крепость, охраняемая вооруженными людьми и высоченными стенами с битыми стеклами поверху.

Потом посетили порт, посмотрели на огромные склады, куда непрерывно грузчики заносили товар, выбегали оттуда с пустыми руками, за новой партией, и где лежали горы шаров из каучука.

Вооруженная охрана и таможенные инспекторы внимательно следили за отгрузкой каучука в громадных доках и время от времени приказывали разрезать надвое какой-нибудь из шаров, чтобы проверить, не спрятаны ли внутри семена каучукового дерева «Hevea brasilensis» или не напихали внутрь камней для веса.

Рассматривая те горы каучука, один из людей Аркимедеса мрачно заметил:

– Сколько же здесь денег?!

– А сколько пота и крови здесь?! – ответил ему Аркимедес. – Что мне и в самом деле по душе, так это запалить весь этот каучук, да и город в придачу.

– Не так уж и сложно, – пробормотал Мехиас, «Тигр». – Достаточно прикрепить свечку к одному из шаров и дождаться пока ветер не сделает все остальное.

– И кто полезет туда ставить свечку через эти оцепления из солдат? – поинтересовался Сантос. – Как только переступишь через этот барьер, можешь считать себя покойником. Каждый из этих мячиков стоит в золоте столько, сколько весит.

За ужином, который заказали в той же таверне, где ели днем, что называлась «Ирмао Паулиста», потому что ее владельцем был некий карлик родом из Сан Пауло, обсудили возникшие проблемы на пути ликвидации Сьерры.

– Думаю, что имеет смысл отказаться от этого и заняться тем, чтобы спасти собственные шкуры, – высказал свое мнение Сантос. – Как только мы покончим со Сьеррой, нас сотрут с лица земли, как бы глубоко мы не спрятались. Они слишком влиятельные люди. Знаешь, что Маркос Варгас приказал устроить в своем саду фонтан, где вместо воды течет французское шампанское? Можешь представить то количество денег, что ушло на покупку такой игрушки? И как мы будем воевать с этими людьми?

– У нас имеется одно преимущество, – ответил Аркимедес. – Они не знают, что мы уже здесь.

После ужина решено было сходить еще раз к театру и посмотреть на выход публики – спектакль был тот же, что и днем раньше, как и публика. Опять они увидели Сьерру, Юсуфаки, Саданью и даже Маркоса Варгас – того, с фонтаном шампанского в саду. Аркимедес разузнал, что приглашенная итальянская труппа пробудет в Манаусе еще одну неделю, что означало – все «светское общество» Манауса будет приходить в театр каждый вечер, даже если представление будет повторяться, хотя… кого могла интересовать сама опера, главное было появиться среди той публики. На огромных афишах при входе было отпечатано, что этим вечером будут давать «Травиату», а следующим «Аиду», и Аркимедес ломал голову, что могли означать те слова. Ему как-то объясняли, что опера – это такое представление, когда актеры вместо того, чтобы говорить, поют, и он спрашивал себя: какого черта вся эта публика могла понять там, когда мало того, что не говорят по-человечески, а поют, так поют еще на языке, какой и Господь понять бы не смог.