Манаус

– И что, думаете это стоит всех мучений, стоит стольких смертей?

– Это цена прогресса, – буркнул тот в ответ. – Цивилизация. Когда эта дорога будет закончена, то весь каучук из глубины леса пойдет этим путем.

– И кое-кто из акционеров разбогатеет, конечно не здесь, а там, а Штатах. Мне бы очень хотелось притащить их сюда, чтобы они посмотрели на все на это, чтобы их сожрала лихорадка…

– Вы не очень-то похожи на человека, кто имеет право учить нравственности других.

– Нет, в самом деле – нет, – согласился «Гринго». – Но по сравнению с вашей Компанией, я просто святой. Вы делаете все, что можете, но за деньги! В лучшем случае, в ближайшем будущем эта железная дорога никому не станет нужна… Слыхали что-нибудь про каучук из Малазии?

– Да. Но это меня не касается. Мне платят, чтобы я построил железную дорогу, и я это делаю. Как только дорога будет закончена, мне все равно как будут ее использовать: возить по ней каучук или устраивать экскурсии для детишек.

– Вы и в самом деле надеетесь увидеть, как все это достроят?

– Я закончу дорогу, пусть это будет последнее, что сделаю в этой жизни.

– На счет этого можете не сомневаться. Не думаю, что протянете долго, если это, вообще, когда-нибудь будет закончено… Вы в зеркало давно не смотрелись? Вы весь зеленый! Я уже видел эти симптомы и много раз. Печень начинает распухать и становится похожей на арбуз. И в один прекрасный день лопнет… Паф!.. А если вас вскроют, то найдут, что печень пожрали черви. Для этих земель это обычное дело.

Крамер смерил его злым взглядом.

– Не знал, что вы еще и медик в придачу.

– Нет, не медик. Не нужно быть врачом, чтобы увидеть симптомы малярии, желтой лихорадки, цирроза печени или укуса ядовитой змеи. Здесь, в Амазонии, все это, можно сказать – хлеб наш насущный. Это и еще «бери-бери». А вы отправитесь на тот свет от цирроза… Не увидите вы завершения этого строительства.

Но тут его прервал возглас машиниста, указывающего на что-то впереди:

– Дикари!

Затем он включил сирену, чтобы предупредить тех, кто ехал в вагонах, и поспешил опустить на окнах ставни, изготовленные из металлической сетки.

Говард и Аркимедес попытались разглядеть среди деревьев упомянутых дикарей, но никого не увидели. Они подумали, что машинисту привиделось, пока вдруг несколько стрел не ударились о борта паровоза. Одна из стрел влетела через окно вагона и застряла в стене напротив, но никто не стал бить тревогу, хотя стрела могла быть отравлена.

Неоднократно такие вот стрелы убивали пассажиров, спокойно дремлющих на своих местах, да и до сих пор такое случается. Да, подобное случается в амазонских джунглях – точно такой же риск, как и возможность наступить на ядовитую змею или быть укушенным пауком. Просто не нужно обращать на это внимание, как и не стоит преследовать этих индейцев, чтобы наказать их. То не были мирные обитатели лесов по берегам Путумайо или Курикуриари, и даже не отчаявшиеся аука, которым не оставили другого выбора, кроме как убивать. То были самые настоящие убийцы, кому нравилось убивать, и кто убивал, чтобы лишь убить. И еще им нравилось поедать свои жертвы. Они прекрасно знали сельву и умели прятаться в лесу, исчезая в одном месте, словно их проглотила земля, и неожиданно появляясь в другом, где их меньше всего ожидали. Они были хитрыми и свирепыми и постоянно тренировались в искусстве ведения войны.

При подходе к самим Андам, почти у подножия горных склонов, сельва уступала место бескрайним болотам, бездонным топям, где единственные, кто сумел выжить и кто знал и умел ориентироваться в тех адских местах, были «Длинные Ленты». Они выбирались из своих тайных берлог и уходили, чтобы совершать набеги на близлежащие поселки серингейрос, на лагеря рабочих на строительстве железной дороги и даже на посты вооруженной охраны.

Их жадность и жестокость не имели границ, как и их отвага, и, может быть, именно поэтому им удалось сохранить свою независимость, и, как большинство племен Амазонии, они не превратились в рабов каучуковых баронов.

Здесь, на территории Акре, и во всем этом регионе, что впоследствии будет называться Рондония, дикари были настоящими хозяевами и останутся таковыми в течение многих лет.

Когда человек впервые высадился на Луне, «Длинные Ленты» все также продолжали стрелять из луков по поездам, проходящим по маршруту «Мадейра-Маморе».

Машинист поднял решетки, поток свежего воздуха пронесся по кабине. Говард спросил у него, откуда он, черт бы его побрал, знал, что опасность миновала и как он сумел разглядеть тех индейцев.

– Привычка выработалась, – скучным голосом ответил тот. – Этих дикарей никогда не видно, их чуешь…