Манхэттенский проект. Теория города

Моби Дик начинается там, где заканчивается Одиссея: дома. Эти противоположные путешествия представляют собой простой способ отличить модернизм от классицизма. Несмотря на то, во что могли бы верить некоторые искатели приключений, корабль – это не совсем дом. И если Нью-Йорк – город-убежище от вечного потопа, то и настоящим домом его считать нельзя, скорее это такое место, куда направляется человек, потерявший защиту собственного дома. Позвольте мне объяснить подробнее. В библейские времена города-убежища основывали для защиты тех, кто был обвинен в непредумышленном убийстве и поэтому боялся возмездия со стороны семьи своей жертвы. В пределах города-убежища правонарушители были защищены от всякого вреда. В других местах, однако, разрешалось убивать их безнаказанно. Все жители городов-убежищ получали прощение в день смерти первосвященника в Иерусалиме. После этого они могли без опасения возвращаться в свои прежние дома. Удивительным следствием этого странного юридического устройства было то, что матери первосвященников нередко приносили подношения жителям городов-убежищ, пытаясь отговорить их возносить молитвы о преждевременной кончине их сынов.

Серьезный момент здесь связан с запутанным статусом города-убежища в библейской юриспруденции. Обычно убийство человека считалось тяжким преступлением, запрещенным сначала в завете Бога с Ноем, а затем в Шестой заповеди. Но израильтяне также сделали исключение, приостановив действие заповеди для тех, кто совершил убийство непредумышленно. Поэтому следующим логическим шагом было создание города-убежища. Этот город функционировал как приют, предлагающий исключение из исключения. Он защищал в пределах установленного пространства тех живых существ, которые где-либо еще были бы уничтожены. Для Беньямина каждый город – это город-убежище или исключение из исключения. Но поскольку должность первосвященника остается незанятой в течение тысячелетий (после разрушения Иерусалимского храма), никто больше не может быть помилован; никто не может вернуться домой.

Многим жителям Нью-Йорка в XXI веке посещение Таймс-сквер напоминает визит к родителям. Чувство антагонистического, почти эдипова беспокойства возникает, когда человек сталкивается с тем, что он гораздо больше похож на туриста, чем готов признать. Точно так же из-за подавляющего присутствия жителей иностранного происхождения Нью-Йорк трудно назвать американским городом. К настоящему времени он настолько же американский, насколько европейский, азиатский и африканский, карибский и русский, еврейский и христианский. Поэтому Генри Джеймс оспаривает утверждение о том, что иммигранты, прибывающие в Нью-Йорк, принимают негласное обязательство соблюдать установленный образ жизни местных. Напротив. Туземцы, как и сам Джеймс, должны постоянно приспосабливаться к новичкам: «Чтобы восстановить доверие и восстановить утраченные позиции, – пишет он в Американской сцене, – мы, а не они должны сдаться и поддаться направлению. Другими словами, именно мы должны пройти бόльшую часть пути, чтобы встретиться с ними; в этом для нас и заключается вся разница между владением и лишением прав»[257].

Чувство лишения права собственности, «отчужденность»[258], как называет это Джеймс, или «рефьюджизм», как называет то же состояние Беньямин, настолько глубоко укоренились в духе Нью-Йорка, что опыт иммигрантов и даже туристов по прибытии в город становится часто полной противоположностью этого чувства. Приезжие, как правило, сразу чувствуют себя в этом месте, где все в той или иной степени бездомны, как дома. Романист начала XX века Томас Вулф утверждает в том же духе, что «ньюйоркцем становишься сразу же, пять минут в нем – словно пять лет»[259], что звучит оптимистично для новичка, но довольно пессимистично для местного жителя. Требуется некоторое время, чтобы понять, что это приятное чувство мгновенного принятия является результатом не материнских объятий города, а отсутствия у него материнского инстинкта. Как и в Нетландии, родители пропали без вести. Каждый житель Нью-Йорка испытывает это чувство лишения собственности в этом месте перемещения. Каждый житель Нью-Йорка – Измаил. Нью-Йорк – это не метрополис (город-мать); это орбаполис (город-сирота).

Глава 22. Город Арендт