Манхэттенский проект. Теория города

Какое отношение книга Уорхола имеет к философии? Точно так же как Трумэн Капоте описывает Холли Голайтли как «настоящую фальшивку», Уорхол утверждает, что его цель – делать что-то «совершенно неправильно», потому что тогда «всегда что-то получается». Трудно представить более неправильный подход к философии, чем у Уорхола. Но вместо того, чтобы говорить, что это не философия, давайте попробуем переосмыслить, что такое философия. Почему мы полагаем, что все те личные, интимные, бытовые или экономические вопросы, которые занимают его ум, должны быть исключены из философского дискурса? И почему мы когда-то думали, что эти же проблемы должны быть исключены из искусства, – до тех пор, пока на сцену не вышел Уорхол? И есть ли доля правды в предположении Уоллеса Стивенса о том, что «деньги – это своего рода поэзия»?[312]

Искусство в античном мире было неотделимо от общественной сферы политики. Искусство в средневековом мире было неотделимо от духовной сферы религии. Искусство в современном мире неотделимо от частной сферы экономики. Никто не понимал последнее утверждение лучше, чем Уорхол. Модернизм делал всё возможное, чтобы сопротивляться этой связи и делать вид, что искусство занимает автономное поле. Попытки отражать экономический натиск на искусство, казалось, работали: от идеи Канта о бескорыстной красоте через парижское движение l’art pour l’art[313] в девятнадцатом веке к разъяснению Клементом Гринбергом разницы между авангардом и китчем (последний, писал он, «делает вид, что ничего не требует от своих покупателей, кроме их денег, – даже их времени»[314]). Но с появлением Уорхола две сферы сливаются в одну:

Бизнес – это следующая ступень после Искусства. Я начинал как коммерческий художник и хочу закончить как бизнес-художник. После того как я занимался тем, что называется «искусством», я подался в бизнес-искусство. Я хочу быть Бизнесменом Искусства или Бизнес-Художником. Успех в бизнесе – самый притягательный вид искусства. В эпоху хиппи все принижали идею бизнеса, говорили: «Деньги – это плохо» или «Работать – плохо», но зарабатывание денег – это искусство и работа – это искусство, а хороший бизнес – лучшее искусство.[315]

Но Уорхол занимался только пародией на бизнес. Его так называемая «Фабрика» 1960-х, как и корпоративный офис, которым он руководил в 1970-х и 1980-х годах, была причудливой и грубой версией настоящего бизнеса. Он был очень своеобразным боссом, и люди в его студии были странной рабочей силой. На такой фабрике невозможно с серьезным лицом рассуждать о технологии сборочной линии или о бизнес-стратегии. По сравнению с ультракапиталистической фазой нашей экономики – упорядоченной и гладкой, технократической и глобальной, роботизированной и бесконтрольной – всё, что создавал Уорхол, воспринимается любительством и, вероятно, намеренным. Ощущение принципа «сделай сам» присутствовало всюду: от его ранних коммерческих иллюстраций 1950-х годов, с их тонкими линиями и цветными кляксами, до его телевизионных шоу 1980-х, куда больше похожих на веселый кэмп-капустник, чем на профессиональный продукт.

Винить Уорхола за смесь искусства с экономикой было бы такой же ошибкой, как и хвалить за изобретение этой смеси. Он просто постиг эту фундаментальную истину современности и довел ее до логического воплощения к тому моменту, когда ее уже нельзя было просто игнорировать. Он обнаружил, что одним из лучших способов противостоять «эстетизации товара»[316], которая происходит в основном посредством рекламы, является полная и абсолютная товаризация эстетики. Следуя замечанию Уорхола о том, что «супермаркеты чем-то похожи на музеи»[317], Беньямин не сомневается в своем (точном) предсказании, что музеи скоро превратятся в супермаркеты. Неудивительно, что множество произведений искусства в музее, как и множество товаров на базаре, часто вызывает у посетителя «представление о том, что какая-то часть этого должна достаться и ему»[318].