Манхэттенский проект. Теория города

Старая карикатура в журнале New Yorker изображает мужчину, пытающегося покончить жизнь самоубийством, спрыгнув с Бруклинского моста с камнем, привязанным на шею. Но он не одинок. Вслед за ним в Ист-Ривер прыгает таксист в надежде уговорить отчаявшегося потенциального пассажира совершить последнюю поездку. Капитализм будет охотиться за каждым до самой его смерти, если у него будет возможность получить прибыль. Он может даже убеждать нас в том, что смерть экономически более выгодна, чем жизнь. Посетив Нью-Йорк в первый и единственный раз, Фрейд придумал лозунг для похоронного бюро, который он считал воплощением американской рекламы: «Стоит ли жить дальше, если мы можем похоронить вас всего за десять долларов?»[392] Маркс объясняет это в следующих опустошительных терминах: «Чем меньше ты ешь, пьешь, чем меньше покупаешь книг, чем реже ходишь в театр, на балы, в кафе, чем меньше ты думаешь, любишь, теоретизируешь, поешь, рисуешь, фехтуешь и т. д., тем больше ты сберегаешь, тем больше становится твое сокровище, не подтачиваемое ни молью, ни червем, – твой капитал. Чем ничтожнее твое бытие, чем меньше ты проявляешь свою жизнь, тем больше твое имущество, тем больше твоя отчужденная жизнь»[393].

Бóльшую часть времени, в которую мы заняты своими повседневными делами, наше существование можно без проблем свести к простой экономической единице. С этой точки зрения Хайдеггер иронизирует: «Жизнь – это бизнес, независимо от того, покрывает ли он свои издержки»[394]. К этому следует добавить известную строчку из Акселя Огюста Вилье де Лиль-Адана, отсутствующую в Пассажах, но которая всплывает в более поздних работах Беньямина, чтобы передать тот настрой, который ньюйоркцы XX века не желали или не могли разделить с парижанами XIX: «Жить? Наши слуги сделают это за нас»[395].

В своей последней книге, вышедшей в 2004 году, Джекобс пишет: «Чтобы даже просто поддерживать свое существование, жизнь требует столько энергии, вырабатываемой изнутри и снаружи живого существа, что выглядит как ненасытная прорва по сравнению с нетребовательной бережливостью смерти и разложения»[396]. Нет такого институции, которая понимала бы это простое неравенство лучше, чем современное государство, хотя оно и использует это знание двумя, казалось бы, противоречащими друг другу способами. С одной стороны, государство считает своей основной задачей заботу почти обо всех аспектах жизни своих граждан от младенчества до старости и управление ими. С другой стороны, кажущиеся непомерными требования жизни к его ограниченным ресурсам часто заставляют современное государство отказываться от той задачи, которую оно изначально взяло на себя. В такие моменты, вместо того чтобы продолжать свое всеобъемлющее управление всеми жизнями, государство начинает обращаться с некоторыми людьми как с излишними и, следовательно, подлежащими утилизации. Но город действует совсем по другой логике. Беньямин утверждает, что, в отличие от государства, город следует понимать не как власть над жизнью, а как проявление силы самой жизни. Он не инвестирует в жизнь, а инвестирует жизнь.

Что такое экономика? Прямолинейное определение Джекобс гласит, что «это то, чем люди зарабатывают себе на жизнь»[397]. Подпись к другой карикатуре из старого New Yorker на ту же тему, изображающей вяжущую жену и мужа, гладящего сорочку перед сном, гласит: «Экономика – это идеализм в его наиболее практичной форме»[398]. Тем не менее именно слова Элизабет Хардвик в первом выпуске New York Review of Books могут превратить этот разговор в неловкое молчание: «Зарабатывать на жизнь – это ничто; наибольшая трудность состоит в том, чтобы отстоять свою позицию»[399].