Манхэттенский проект. Теория города

Уорхол был известным накопителем, заполнившим шестьсот коричневых картонных коробок, известных как «капсулы времени»[432] и теперь считающихся частью его художественного наследства, мешаниной из останков своего творческого трудолюбия, которые скапливались на его столе. В них среди прочего есть чеки от поездок на такси, сношенные туфли, коробки из-под пиццы и старые парики. Конечно, его более традиционные произведения также демонстрируют глубокое понимание быстроты процессов, присущих позднему капитализму, в результате которых товары теряют как свою потребительскую, так и меновую стоимость. Поэтому он хорошо знал о той проблеме, в которую эта ситуация загоняет накопителя. Поскольку извращенный, исчезающий фетиш всех этих товаров продолжает жить в уме накопителя, он не может не превратиться в их «племенного жреца»[433]. Проблема в том, что никому нет дела до его магических сил, если опять же его имя не Энди.

В то время как миллиарды серийно выпускаемых одинаковых предметов быстро используются, а затем небрежно отправляются на свалку безо всякой задней мысли, накопитель наполняет эти тривиальные куски хлама глубоким смыслом и вечным значением. Или, возможно, не он навязывает собственные идеи неодушевленным вещам. Может быть, накопители способны слушать, что сами вещи говорят на их собственном языке. Для накопителя, этого городского Маугли, нет ничего слишком незначительного или слишком низкого, чтобы не быть деконфискованным, чтобы не быть достойным того, чтобы его выслушали. Порой такие люди не могут расстаться и с отходами человеческой жизнедеятельности – ногтями, волосами и даже экскрементами – и хранят их с мистической преданностью.

Братья Кольер – самый известный случай компульсивного накопительства. Последние представители одного из старейших и богатейших родов с глубокими корнями в нью-йоркской знати (их отец был врачом, а мать – оперной певицей), Гомер и Лэнгли Кольеры учились в Колумбийском университете, но никогда не уезжали надолго из особняка своих родителей на Пятой авеню, который они в конце концов унаследовали в 1929 году. К моменту их трагической смерти, спустя почти два десятилетия, там скопилось не менее 120 тонн различных предметов, включая четырнадцать фортепиано и столько других музыкальных инструментов, что их хватило бы на целый оркестр; огромные коллекции шаров для боулинга, картофелечисток, детских колясок и ружей; тысячи пустых бутылок и банок; бесчисленные стопки книг и газет, старинный рентгеновский аппарат и разобранный автомобиль Ford Model T, из которого Лэнгли пытался сделать генератор после того, как их дом был отключен от электрической сети.

Гомер, который ослеп и постепенно потерял способность передвигаться, никогда не выходил из дома, а Лэнгли совершал исключительно ночные вылазки, рыская по всему городу в поиске воды, еды и всего, что он мог собрать, найти или купить, поскольку у братьев всё еще сохранились значительные (хотя и постепенно сокращавшиеся) средства. Чтобы отпугнуть воров и других незваных гостей, как реальных, так и воображаемых, Лэнгли заколотил все окна и расставил по всему дому ловушки. Когда в 1942 году любопытный репортер попросил его объяснить, для чего нужны стопки пожелтевших старых газет, он сказал, что хранит их для того дня, когда к его брату вернется зрение, чтобы он мог «наверстать упущенное»[434].

Полиция прибыла к обветшавшему особняку Кольеров в ответ на анонимный телефонный звонок 21 марта 1947 года. После долгих часов, потраченных на попытки вскрыть замки и расчистить заблокированный мусором один из входов в дом, патрульному полицейскому удалось протиснуться внутрь. Гомера нашли мертвым, хотя еще не остывшим, сидящим на стуле, свесив голову. Лэнгли нигде не было, поэтому он объявлен в розыск в нескольких штатах. Семнадцать дней спустя, после того как рабочие убрали тонны мусора, они обнаружили тело Лэнгли всего в трех метрах от того места, где был найден Гомер. Детективы пришли к выводу, что он попал в одну из собственных ловушек, когда собирался на вылазку за едой для своего брата, который в его отсутствие через несколько дней просто умер от голода.