Маоизм или марксизм?

Заметим, что теория Маркса создавалась прежде всего в борьбе против преувеличения роли и возможностей насилия, принуждения, волевого начала в историческом процессе. В тот период в социологии господствовало представление о том, что определяющим фактором общественной жизни является деятельность государей, героев, политических вождей — словом, деятельность власть имущих, которые по своему усмотрению могут повернуть историческое развитие в любую сторону. (А не эти ли представления сейчас пропагандируются в Китае, где культ Мао и «всесилие вождя» выдаются за двигатель прогресса?) В борьбе против подобных представлений Маркс и Энгельс выработали материалистическое понимание истории, определяющим моментом которого в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни.

Маркс и Энгельс доказали, что экономика — это основа, базис, который определяет надстройку: политические формы классовой борьбы и ее результаты, государство и право, политические и философские теории, религиозные воззрения и т. д. «Представление, будто громкие политические деяния есть решающее в истории,— писал Ф. Энгельс,— является столь же древним, как и сама историография... насилие есть только средство, целью же является, напротив, экономическая выгода. Насколько цель «фундаментальнее» средства, применяемого для ее достижения, настолько же экономическая сторона отношений является в истории более фундаментальной, чем сторона политическая»[32]. «Таким образом,— продолжал Энгельс,— и здесь ясно как день, что «искать первичное в непосредственном политическом насилии, а не в косвенной экономической силе» — невозможно. Как раз наоборот. В самом деле, что оказалось «первичным» в самом насилии? Экономическая мощь, обладание мощными средствами крупной промышленности» [33].

И ничего общего с марксизмом не имеет попытка связывать прежде всего или главным образом с насилием, а тем более только с насилием надежды на революционное переустройство общества и создание новой экономической и социальной системы, отвечающей интересам рабочего класса и всех трудящихся. Но именно этим грешат Мао Цзэ-дун и его приспешники.

Роль принуждения различна на разных этапах социалистической революции, социалистического строительства и в различной общественно-политической ситуации. Степень и форма принуждения, направленные против реакционной буржуазии, могут быть весьма различны в зависимости от силы ее сопротивления. В период борьбы за власть революционное насилие может сыграть решающую роль, если нет другого способа завоевать диктатуру пролетариата, защитить ее.

Именно так произошло в нашей стране, где русская буржуазия, опираясь на поддержку международного капитала, оказала бешеное сопротивление рабочему классу. В борьбе за диктатуру пролетариата российским коммунистам пришлось отказаться от надежды завоевать власть мирным путем и прибегнуть к революционному восстанию. В условиях ожесточенной внутренней классовой борьбы, в условиях капиталистического окружения насилие в отношении буржуазии не могло не принять более резких форм, чем этого хотелось бы коммунистам. Так, например, в период гражданской войны на террор контрреволюции Советская власть ответила красным террором. Это была целиком вынужденная мера. После революции Советская власть не закрыла даже буржуазных газет. О терроре тогда не было и речи. Не только многие министры Керенского, но и воевавший против Советской власти генерал Краснов были освобождены из-под ареста. Лишь после того как эксплуататоры стали развертывать и активизировать свое сопротивление, социалистическому государству пришлось прибегнуть к его систематическому подавлению вплоть до террора. Это было ответом пролетариата на заговор внутренней контрреволюции, объединившейся с реакционными силами империализма с целью восстановления власти эксплуататоров в России.

Иначе, чем в СССР, сложилась обстановка в европейских социалистических странах. Опираясь на антифашистское и демократическое движение народа, на мощную поддержку Советского Союза, рабочий класс в ряде стран сумел добиться победы на путях мирного развития социалистической революции; здесь рабочему классу удалось избежать гражданской войны и чрезвычайных методов подавления буржуазии.

Итак, повторяем, принципиальное признание необходимости принуждения в отношении классовых врагов пролетариата, когда это диктуется условиями,— такова общая позиция всех марксистов-ленинцев. В этом коренное отличие коммунистов от реформистов. Исторический опыт борьбы за социализм в нашей стране, как и в других социалистических странах, подтвердил, что перестройка общества на принципах социализма не может обойтись без принуждения. Но роль, объективное содержание, масштабы и формы принуждения не могут не меняться с изменением социальных условий.