Марево

Долго не могъ придумать майоръ, что бы такое приключилось племяннику. Отъ Ишимова тоже не присылали. Чего добраго, не стрляются ли они; да, нтъ, они бы увломили его. Проснувшись поутру, первое чмъ встртилъ онъ Стеху: "а что Володя поздно пріхалъ?" "Не ночували," отвтила та. Майоръ сталъ безпокоиться; вотъ прідетъ, вотъ прідетъ, думалъ онъ, откладывая розыски съ часу на часъ; такъ и другая ночь пришла. Онъ плотно поужиналъ, ршившись завтра поутру, какъ онъ выражался, сдлать рекогносцировку, и заснулъ; въ самомъ сладкомъ сн почудился ему стукъ въ дверь. "Какого тамъ лшаго носитъ!" подумалъ онъ, поворачиваясь на другой бокъ; стукъ въ дверь усилился; кукушка, на стнныхъ часахъ, крикнула три раза.

— Вишь и спать не даютъ, проговорилъ онъ, звая и отыскивая разбросанныя туфли и накидывая халатъ.

Въ дверь застучали такъ, какъ будто хотли разрушить до основанія жилище мирнаго гражданина.

— Иду, иду, говорилъ онъ, подходя къ двери со свчой въ рук, отворилъ, и тотчасъ попятился въ испуг. Передъ крыльцомъ лежало что-то большое, черное, и страшно храпло. Прикрывъ глаза рукою, онъ разглядлъ палую лошадь и племянника, блднаго, всего въ грязи; онъ трясся всмъ тломъ и не могъ попасть зубъ на зубъ.

— Вотъ-те оказія! проговорилъ майоръ.

— Воды, дайте воды! хрипло говорилъ Русановъ, опускаясь на диванъ.

Майоръ испугался окончательно и побжалъ за водой; а Русановъ, чувствуя нестерпимый жаръ, рвалъ съ себя платье и бросалъ на подъ. Голова у него качалась, будто въ нее налили растопленнаго свинцу; мысли метались какъ испуганный птичникъ; онъ тяжело дышалъ и безсмысленно глядлъ впередъ; вдругъ, вспомнивъ о письм, отыскалъ его въ сюртук: буквы скакали въ какой-то чертовской сарабанд, онъ попалъ глазами въ конецъ письма… "Ложъ," крикнулъ онъ, "отвратительная дожь!"

(До слд. No.)[2]

Часть вторая НА РАСПУТЬИ

I. Совтъ педагоговъ

Замчательно-смшно велъ себя Коля въ слдственной коммиссіи. Онъ самоувренно вошелъ въ присутствіе и свысока поглядлъ на сидвшихъ на столомъ. На приглашеніе одного изъ членовъ снять фуражку, онъ дерзко пожелалъ знать, съ кмъ иметъ честь говоритъ….

— Я - дворянскій засдатель, отвчалъ тотъ.

— Кескесе засдатель? возразилъ агитаторъ: — намъ не нужно чиновниковъ, вамъ нужны выборные люди.

— Вотъ я къ вашимъ. Услугамъ и выбранъ отъ лица всего дворянства.

— Кескесе дворянство? Намъ не нужно этого гнилаго сословія…

— Я давно вяжу, что вамъ собственно ничего не нужно, перебилъ его исправникъ, при общемъ смх:- но такъ какъ вы воображаете, что явились сюда на парламентскія пренія, такъ позвольте вывести васъ изъ заблужденія….

— Ваши парламенты переливаютъ изъ пустаго въ порожнее, не хуже слдователей съ исправниками, горячился Коля.

Судебный слдователь замтилъ ему, что онъ подобными выходками можетъ серіозно компрометтировать себя….

— Вотъ еще компрометтировать! перебилъ неугомонный нигилистъ:- не думаете ли вы, что я васъ боюсь? За меня все общество!

Члены окончательно не могли удержаться отъ смха. Исправникъ отвелъ Горобца къ окну и началъ увщевать.

— Счастье ваше, что формальнаго показанія отъ васъ еще не требовали… Ну что еслибы ваши олова занесли въ протоколъ! Не хотите-ли вотъ заглянуть въ законы?

— Да на что мн ваши законы? теперь не то время… теперь надо разрушать своды, а не опираться на нихъ. Законъ только стсняетъ личность, говорилъ Коля, впрочемъ замтно спадая съ тона.

— Что вы заварили эту кашу во молодости лтъ и глупости, это не подлежитъ сомннію. Но неужели же вы не видите, что вамъ помогаютъ оправдаться? Знаете ли вы что съ вами будетъ, если васъ уличатъ въ подученіи крестьянъ?

Кодя ничего не возражалъ и стоялъ, потупивъ голову; что-то непріятно съеживалось въ немъ….

— Такъ лучше ужь распишитесь въ глупости-то, продолжалъ исправникъ, подводя его къ столу и, подавая листъ бумаги.

Опять что то шевельнулось въ Кол; онъ смутно сознавалъ, будто что-то не хорошее длаетъ; но все-таки далъ подъ диктовку исправника довольно безграмотное показаніе о томъ, что и не думалъ волновать крестьянъ, а такъ себ, шелъ мимо, и просто остановился потолковать…

— Теперь можете идти! сказалъ сллователь.

— Это насиліе, ворчалъ гимназистъ, можно все застявить писать штыками!

— Вы сперва перомъ-то выучитесь, а то вонъ вы написали митежъ, вмсто мятежа, сказалъ засдатель.

дучи съ исправникомъ въ городъ, Коля всю дорогу поглядывалъ на него, словно собираясь вступить въразговоръ; но тотъ упорно глядлъ на свою сторону, занятый своими мыслями.

Дло въ томъ, что Горобцу очень хотлось попросить исправника не разсказывать его продлки инспектору; а самолюбіе не допускало унизиться до просьбы. Станція миновала за станціей, а онъ нее не могъ ршиться; осталось верстъ десять до города; Коля, скрпя сердце, ршился попробовать…

— Я думаю совершенно измнить образъ жизни, хватилъ онъ ни съ того, ни съ сего.

— Что такъ? возразилъ исправникъ, улыбаясь.

— Да что жъ, помилуйте! желаешь всмъ добра, хочешь просвтить, и ни въ комъ не находишь сочувствія…

— А вы желайте какъ-нибудь иначе, можетъ и похвалятъ.