Марина Цветаева — Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой. 1916—1925

Земным поклоном простилась с Ярилой. Слава Даждь-Богу, спасибо, что явился, был в моей жизни, и поцеловала руку, попрощалась и поблагодарила. И пока ждала завершения круга богослужения (не смотря — видела, ну, право же, не смотрела, а видела) — белым мрамором было лицо Ярилы, с закрытыми глазами, поднятое чуть-чуть вверх — минуты три? Очень долго?

…Ярило, золотой дождь и гром, Божья птица. Дитя! Никогда его не увижу. Закрылись Царские двери, завершился круг обедни. Ушла домой, молча, поклонившись в пояс, стоявшему уже в дверях художнику. У него хватило такта не останавливать меня. Снежный полдень!

20 ноября

В подземной церкви Черниговского скита у всенощной. Все богослужение для меня было «Слава Богу», — не заметила, как быстро пролетели четыре часа — совсем не устала.

Снежная дорога через лес домой. Разговоры спутниц о старце Анатолии Оптинском, о Порфирии Черниговском.

Софья Владимировна Олсуфьева и Мария Федоровна Май-сурова.

Как по-разному красивы Мария Федоровна и Софья Владимировна. Мария Федоровна — Примавера Боттичелли (Боттичелли — одно и то же лицо у Весны, у Венеры и у всех его Мадонн, как будто все они написаны с Марии Федоровны).

Есть очень хороший портрет Серова — Софья Владимировна у печки (рука прислонена к печке) — высокая, тонкая, великолепные глаза с пушистыми длинными ресницами, темные волосы. В молодости, видно, была очень красива, теперь она уже немолода и всецело поглощена самой черной работой по дому, в поле, на огороде. И как главное (и отдых, и жизнь) — церковь.

Смотрю и вижу, что люди эти (Софья Владимировна, Май-суровы, Наташа Г. и многие здесь) живут в церкви, а вне ее для них — «все остальное». Вот сегодня в богослужение как бы влился, включился и снежный вечер, и лес, и <нрзб>, и дорога.

21 ноября

Реакция? Ощущение наклонной плоскости, нетерпения, впадины, оползня, — не знаю.

И на лекции Ефимова не буду ходить. И когда он будет в Сергиеве — буду нарочно уезжать в Москву.

22 ноября

Если не в Москву, то просто из дома буду уходить (к Тане Розановой, к Вавочке). К Фаворским и на лекции не ходить. В Зосимову Пустынь поехать бы…

Вечером уехала в Москву. Нарочно. А все-таки хорошо, что живой человек показался мне Ярилой. Но куда же это деть в жизни?

23 ноября. Москва

Музей фарфора (Морозовский). Китайская бронза. Торжественный вечер у Добровых — 31 год со дня их свадьбы[591]. Стихи, фисгармония, горячая радость друг другу, разговоры, гости.

Елизавета Михайловна почему-то грустна. Видно, в добрую минуту я попросила ее показать мне семейные альбомы. Она сразу охотно со всех сторон достала много альбомов с фотографиями. Смотрели все. На всех фотографиях — как прекрасно лицо Филиппа Александровича, и странно, чем старше, тем лучше. Елизавета Михайловна в молодости была очень хорошенькая, пикантная. Маленькая Шура — в украинском костюме с веночком — прелестна. Саша в младенчестве совершенно кукольный пупс. Много старинных фотографий, очень молодой Леонид Андреев, изящная милая его первая жена (сестра Елизаветы Михайловны, урожденная Велигорская), Александра Михайловна. Очень хорошенькая Екатерина Михайловна, по мужу Митрофанова, и так далее. Со всеми нами и Филипп Александрович смотрел все карточки, многое вспоминали.

2 декабря

И на другой день, сегодня с утра, в лесу. И вечером я ждала его от Флоренского, придет за мной, чтобы пойти на вечер к Фаворским. Но он пришел и на пороге же сказал: «Уйдем лучше в лес?». И мы пошли, почти молча, тихо на ту, дневную полянку в лесу — по дороге в скиты.

На полпути вдруг увидели яркую лунную радугу. Я помолилась (ей?) о работе его. Чтобы он начал опять работать как скульптор. Он 8 лет не работал (после разорения и разгрома мастерской в имении). Он дал мне кусочек хлеба, который дал ему Флоренский «на дорогу в лес».

В сумерках, когда мы были на высоком снежном холме, увидели большую звезду на небе, взялись за руки и быстро и легко «пошли на звезду» по твердому насту снега.

А на другой день Вавочка продиктовала мне написанные вечером стихи (я еще не успела, не говорила ей о звезде).

(Как будто вместо меня, за меня эти стихи сложились у Вавочки.)

4 декабря

Праздник введения во храм Богородицы. Его любил Толстов (рассказывал о картине какой-то, может быть, даже об иконе, — как старики стоят и смотрят, как идет девочка, дитя, вверх по ступенькам храма).