Мармион

«Мармион» пользовался у современником небывалым успехом. Вот интересное свидетельство популярности этой книги в Англии середины прошлого столетия. Героиня и поныне широко известного романа Шарлотты Бронте «Джейн Эйр» вспоминает о днях своей юности, как о золотом веке английской литературы, когда появлялось так много прекрасных стихов и поэм. Мысль эта приходит ей в голову, когда она берет в руки только что вышедшую книгу «Мармион». Джейн даже не называет имени автора, она просто говорит — «Мармион», как мы бы сказали, к примеру, «Онегин».

Следующая поэма, «Дева озера» (1810), принесла Скотту еще большую славу. В ней самым романтическим образом изображается борьба шотландского короля Иакова II с мятежным семейством Дугласов — причем король путешествует по своей стране переодетым. Увлеченные этим поэтическим рассказом шотландцы устраивали массовые паломничества по местам действия поэмы, так выразительно описанным.

Это был пик славы Скотта как автора поэм. Уже в 1813 году читатели довольно холодно встретили поэму «Рокби» — из истории гражданской войны 1642—1649 годов. Та же участь постигла и поэмы «Властитель островов» (1815) и «Гарольд Неустрашимый» (1817). Правда, Скотту Двором было предложено звание поэта-лауреата, но он отказался от этой чести, справедливо считая, что это ограничит свободу его творчества.

Некоторые английские и русские литературоведы, ссылаясь на эмоциональное признание Скотта, писали, что с появлением на поэтическом горизонте великого Байрона он понял: ему не по силам такое соревнование, и поэтому он решил оставить поэзию. Но ведь слава Скотта-поэта тоже была довольно громкой. Ну и что из того, что на сцене появился более сильный соперник — это еще не причина прекратить собственную деятельность. Ведь не оставили же поэзию Вордсворт и Кольридж и другие современники Байрона, не побоялся вступить на поэтическое поприще Китс из-за того, что в 1812 году вышли в свет две первые песни «Чайльд Гарольда», «в одну ночь» сделавшие Байрона знаменитым. Не подумал и Шелли оставить стихотворчество из-за того, что восхищался байроновскими «Каином» и «Дон-Жуаном».

Конечно, поэмы Байрона быстро завоевали умы и сердца небывалого числа поклонников, но и поэзия Скотта имела своих читателей, она тоже издавалась немалыми для того времени тиражами, пользовалась большим спросом на книжном рынке.

Скотт действительно писал о том, что неблагоразумно было бы, с его точки зрения, меряться силами с противником столь грозным, ибо играть, по его выражению, «вторую скрипку в оркестре» ему вскоре надоело бы, да и аудитории наскучило бы его слушать. Но вероятнее всего, эти известные слова были результатом неуспеха последних его поэм, вышедших после «Девы озера» — поэмы, которая в 1810 году вызвала настоящую сенсацию: к месту ее действия устраивались целые паломничества... и вдруг — полное равнодушие к «Рокби» (1813). Конечно, это тяжело было пережить автору, уже привыкшему к успеху. Однако только ли во внезапной неудаче причина перехода писателя к прозе? И так ли уж он оставил поэзию? Ведь последняя большая поэма Скотта вышла в 1817 году, через год после того, как он выпустил свой первый роман «Уэверли...» А когда Вальтер Скотт уже всецело сосредоточился на исторических романах, он постоянно уделяет в них большое место стихотворным эпиграфам, часто при этом указывая: «Отрывок из старинной баллады» (или песни, или пьесы) — между тем почти всегда он сочинял эти эпиграфы сам. Он также вводит в романы всевозможные стихотворные и песенные вставки, с большим вкусом и мастерством оттеняя и расцвечивая ими повествовательную ткань своей прозы. Это доказывает, что Скотт продолжал оставаться поэтом до конца жизни.

Нет, Скотт отказался от «чистой поэзии» вовсе не по той причине, что не выдержал соперничества. Он просто перешел к другому жанру. Стихотворная форма в повествовании связывала и ограничивала его новые творческие возможности. Можно, очевидно, сказать, что блистательный Скотт-романист вырос естественным образом из великолепного Скотта-поэта. Его стихотворные произведения были теми зернами, из которых прорастали побеги нового вида литературы прозаической. И в этом отношении «Мармион» представляет большой интерес, являясь поэмой и в то же время (по многим признакам) романом в стихах, где огромное значение имеет повествовательное начало. Так, набирая силу, развивался художник слова, создатель нового типа европейского романа — романа исторического.

За семнадцать следующих лет Скотт написал двадцать пять романов. Трудно представить себе, сколько различного исторического материала потребовалось ему предварительно изучить, если учесть, что в отличие от многих более поздних авторов, Скотт очень мало отступал от фактов истории.