Мармион

Оно было основано в 635 году бенедиктинским монахом Эйденом, впоследствии канонизированным. Эйден был послан сюда нортумбрийским королем Освальдом, соединившим под своей властью три тогдашних королевства — Бернику, Дейру и Северный Уэльс. Столицу Берники Бамборо (по-саксонски — Бебанбург) Освальд сделал столицей нового Нортумбрийского королевства, оттеснил на Север кельтов и установил здесь саксонское господство. Сам он несколько лет до того прожил при шотландском дворе, там был крещен. Шотландия уже была христианской, тогда как саксы Северной Англии все еще долго оставались язычниками. И вот с целью создания своего рода опорного пункта для христианизации населения восточной Нортумбрии, Освальд и послал Эйдена на Остров.

На Острове был создан миссионерский центр, построено грандиозное аббатство, вокруг которого выросла деревня, сегодня выглядящая очень древней. Посреди деревни — статуя Св. Эйдена. Позднее на другом конце Острова, на единственном здесь холме метров шестидесяти высотой, был выстроен неприступный замок.

В монастыре в начале VIII века было выполнено знаменитое Линдисфарнское рукописное Евангелие — чудо книжного искусства, одно из древнейших в Англии. Подлинник его находится в Британском музее, рукописная копия — в церкви Св. Марии на Острове.

Шестой епископ Линдисфарна, Св. Катберт, о котором так много рассказывается в Песни второй «Мармиона», пастух с Ламмермурских холмов, был сначала монахом в Мелрозском аббатстве, тоже основанном Эйденом. Здешним епископом Катберт стал в 685 году. При нем было расширено аббатство, построенное из тяжелых тесаных камней, в основном из гранита, в саксонско-норманском стиле. Только часть, пристроенная уже в XII—XIII столетиях, носит следы готики.

Строй полуциркульных аркад,
Нахмурившись, за рядом ряд,
Тянулся, тяжко придавив
Столбов приземистых массив,
Древнейших зодчих труд.
Пред их суровостью бледнел
Ажурный стрельчатый предел,
Что по-готически взлетел
Среди саксонских груд.

Постепенно, начиная с времени Генриха Восьмого, аббатство, лишенное населения, разрушилось. А лет через сто после закрытия его Вальсен, граф Данбарский, стал тут добывать свинец для военных нужд. Он снял крыши со всех зданий, кроме церкви Св. Марии, превращенной из католической в англиканскую.

Двенадцать громовых столетий
Неколебимы стены эти —

пишет Скотт, заставший аббатство в том же виде, в каком мы увидели его сегодня. Правда, подземелья, о котором идет речь в Песни второй, видимо, не существует. По крайней мере о нем не знают ни работники маленького местного музея, ни местные жители.

Когда глядишь на пески, заливаемые приливом, вода не то что набегает со стороны моря, а словно бы сочится из песка. Пространство кажется чешуйчатым: будто отраженное в каждой чешуйке солнце засеребрило все между Островом и смутно видным берегом, окружило этой шевелящейся чешуей маленький островок Св. Катберта, плоский, поросший серой травой, метрах в ста от крутого берега, с которого смотрит в сторону моря аббатство.

За пределами деревни и руин Остров настолько пустынен, что кажется — весь! — символом одиночества и отшельничества. И хотя на дюнах, поросших дикой и очень яркой травой, пасутся немногочисленные отары овец, это живое присутствие не смягчает страшноватого привкуса одиночества. Берега, видные вдали, безлюдны и мрачны. Травы на дюнах болотно-яркого цвета, а низко нависающее лиловое небо, редко пробиваемое солнечными лучами, сливается с темным песком, выступающим кое-где серыми пятнами. Почти нет вереска, который обычно так оживляет шотландские пейзажи. Здесь забытые людьми небо, пески, травы и море сливаются в безнадежную и монотонную картину. Воистину — Остров покаяний!

И чешуйки прилива под косыми лучами вечера выглядят металлическими, словно готовы звоном откликнуться на колокольный голос. Будто он, усиленный этим металлом моря, и вправду мог достигнуть далекого Гиффорда за Ламмермурскими холмами...

Серо-желтый обрыв на другом конце Острова, обращенный в открытое море, увенчан шестиметровым конусом маяка.

Вынужденные провести тут неминуемые шесть часов, мы обошли весь остров. Само ощущение отрезанности усиливает впечатление от суровой пустыни.

Но вернемся в Гиффорд, где после неудачного боя с призраком де Вильтона мрачный Мармион собирается в дальнейший путь. На месте замка находится усадьба конца XVII в. (частное владение). Так что никакой пещеры мы бы не увидели, если бы она и существовала. Впрочем, во Вступлении к Песни четвертой Скотт прямо пишет:

И Фордена мы извиним,
За все поведанное им,
За то, что голову морочил
Нам, рассказав про Гоблин-Холл.
Я Гоблин-Холла не нашел...