Мартовскіе дни 1917 года

Сама Ставка, не дожидаясь отвтов из арміи, немедленно же реагировала на приказ военнаго министра. 7-го была послана офиціальная телеграмма за подписью Лукомскаго, от имени нач. Штаба верховнаго главнокомандующаго. Ставка присоединялась относительно отданія чести к установленію взаимнаго привтствія при условіи, что первым привтствовать должен обязательно младшій[414]. В Ставк также считали "совершенно недопустимым" участіе солдат в политической жизни. "В настоящее время, — говорила телеграмма Ставки, — армія признала государственный переворот за совершившійся факт, признала новое правительство, и надо, чтобы она оставалась спокойной, пока не будет налажено новое государственное строеніе, и ея мысли (курсив мой) не были заняты политическими вопросами. Мы, вс начальники, с своей стороны приложим вс силы к тому, чтобы армія свято выполнила свой долг перед родиной в борьб с врагом, но необходимо не забывать, что в противном случа, голос арміи может быть грозен, и в какую сторону выльется движеніе в арміи — предвидть трудно. Во всяком случа, втягиваніе арміи в политику приведет к тому, что будет невозможно продолжать войну"...

Раздлял ли лично Алексев такой нежизненный в обстоятельствах момента военный ригоризм в отношеніи "политики", который проявился в офиціальной телеграмм Ставки от имени нач. Штаба? В дневник полк. Пронина говорится, что Алексев "непосредственно" послал военному министру тот отзыв, который в дйствительности являлся офиціальным отвтом Ставки — поэтому и отправлен был за подписью Лукомскаго. И хотя телеграмма говорила подчас уже извстными нам словами Алексева (была ссылка, напр., на французскую революцію и пр.), тм не мене приходится заключить, что личное мнніе Алексева цликом не совпадало с офиціально выраженным ригоризмом. По крайней мр через четыре дня в разговор с предсдателем Совта Министров Алексев говорил: "В боевых линіях, в громадном большинств частей совершенно спокойно, настроеніе, хорошее... Далеко не в таком положеніи находятся войсковыя части и запасные полки войскового тыла: бдность в офицерском состав, энергичная агитація длают свое дло... Веду переговоры с главнокомандующими об организаціи особых комитетов с участіем в их состав наиболе надежных и умренных представителей Совта Р. Д., работников Земгора и офицеров. Желательно, чтобы эти комитеты объхали войсковыя части, установили связь между войсками и Совтом Депутатов и были готовы, при возникновеніи гд-либо броженія командировать своих членов для разъясненія и бесд с солдатами. Лично у меня такая организація сложилась.... Как только получу вс отвты, пойду к вам с представленіем в надежд, что вы поддержите эту мысль. Равным образом я просил бы назначить комиссара Врем. Правительства для пребыванія в Ставк и для установленія нравственной и дловой связи между Штабом и Правительством". Интересно отмтить, как этот призыв Алексева к главнокомандующим фронтов преломился в воспоминаніи современника, сдлавшагося вскор ближайшим помощником Алексева. "В половин марта — пишет, Деникин — я был вызван на совщаніе к командующему 4-й арміей, ген. Рагоз... Нам прочли длинную телеграмму ген. Алексева, полную безпросвтнаго пессимизма о начинающейся дезорганизаціи правительственнаго аппарата и развал арміи; демагогическая деятельность Совта Р. и С. Д., тяготвшая над волей и совстью Врем. Правит., полное безсиліе послдняго; вмшательство обоих органов в управленіе, арміей. В качеств противодйствующаго средства против развала арміи, намчалась... посылка государственно-мыслящих делегатов из состава Думы и Совта Р. и С. Д. на фронт для убжденія... На всх телеграмма произвела одинаковое впечатлніе: Ставка выпустила из своих рук управленіе арміей".