Мартовскіе дни 1917 года

Надо признать довольно безплодной попытку учесть сравнительно удльный вс того и другого революціоннато центра в условіях уличных волненій первых дней революціи — и совершенно безплодна такая попытка со стороны лиц, не проникавших по своему положенію в самую гущу тогдашних настроеній массоваго столичнаго жителя и солдатской толпы. Талантливый мемуарист проф. Завадскій совершенно уврен, что звзда "примостившегося" к Гос. Дум Совта Раб. Деп. "меркла в первое время в лучах думскаго комитета" и что "временный комитет Думы обладал тогда такою полнотою власти духовной и физической, что без существенных затрудненій мог взять под стражу членов совтских комитетов". Такія слишком субъективныя позднйшія оцнки (Завадскій ссылается на "впечатлніе многих уравновшенных" и на его взгляд "не глупых людей") не имют большого историческаго значенія уже потому, что этот вопрос просто не мог тогда возникнуть в сознаніи дйствовавших лиц — и не только даже в силу отмченных идеалистических настроеній. По утвержденію Шульгина подобная мысль не могла придти в голову уже потому, что в распоряженіи Комитета не было никаких "вооруженных людей"[45]. По позднйшему признанію Энгельгардта, сдланному Куропаткину в ма, он был "хозяином лишь первые шесть часов". Лишь очень поверхностному и случайному наблюдателю могло казаться, что весь Петербург руках комитета Гос. Думы. Так докладывал 2-го прибывшій в Москву в исключительно оптимистическом настроеніи думскій депутат, член партій к. д., проф. Новиков (это отмтил № 3 Бюллетеня Ком. Общ. Организ.). "Спасти русскую государственность", как нсколько высокопарно выражается Керенскій, Врем. Комит. без содйствія Совта было крайне трудно. Совт, по своему составу естественно стоявшій в большой непосредственной близости к низам населенія, легче мог вліять на уличную толпу и вносить нкоторый "революціонный" порядок в хаос и стихію. Отрицать такое организующее начало Совта в первые дни может только тот, кто в своем предубжденіи не желает считаться с фактами[46]. Подобное сознаніе неизбжно само по себ заставляло избгать столкновенія и толкало на сотрудничество. Также очевидно было и то, что без активнаго содйствія со стороны Совта думскій комитет, связавшій свою судьбу, судьбу войны и страны с мятежом, не мог бы отразить подавленіе революціи, если бы извн сорганизовалась такая контр-революціонная правительственная сила. А в ночь с 1-го на 2-е марта для Временнаго Комитета совершенно неясно было, чм закончится поход ген. Иванова, лишь смутныя и противорчивыя свднія о котором доходили до Петербурга. Довольно показательно, что именно по иниціатив Милюкова в согласительную декларацію от Совта, выработанную в ночном совщаніи, было введено указаніе на то, что "не устранена еще опасность военнаго движенія" против революціи. Эта опасность служила не раз темой для рчей Милюкова, обращенных к приходившим в Таврическій дворец воинским частям. Так, напр., по тогдашней записи 28-го лидер думскаго комитета, обращаясь к лейб-гренадерам, говорил: "Помните, что враг не дремлет и готов стереть нас с вами с лица земли"[47]. Вроятно, в ночь на второе отсутствовавшій на переговорах Гучков, кандидат в военное министерство и руководитель военной комиссіи Вр, Комитета, пытался, если не организовать защиту, как утверждал в своей рчи 2-го Милюков, то выяснить положеніе дл со стороны возможной обороны. Надо было обезвредить Иванова и избжать гражданской войны.