Мартовскіе дни 1917 года

Сам Родзянко в своих воспоминаніях ни одним словом не обмолвился об этом инцидент, хотя забыть его едва ли он мог. Да такого эпизода и не могло быть в том вид, как изобразил Шульгин. Чхеидзе фактически не мог бы сопровождать Родзянко с батальоном солдат, если бы даже Исп. Ком. и пожелал принять непосредственное участіе в переговорах об отреченіи Царя. Он был бы безсилен отправить изолированный отряд на территорію, на которой центр, т. е. новая революціонная власть, не мог еще распоряжаться желзными дорогами. Матеріал для фантазіи, вышедшей из-под пера Шульгина, очевидно, дали изданныя раньше (в 1922 г.) воспоминанія другого виднаго члена прогрессивнаго блока и участника Врем. Ком. — Шидловскаго. Вот этот текст своеобразно и расцвтили беллетристическія наклонности Шульгина. Воспоминанія Шидловскаго, написанныя в других, спокойных тонах, не могут, с своей стороны, служить vade mecum при разршеніи спорных вопросов, хотя в данном случа, казалось бы, мемуарист и был заинтересован в особливой точности и мог обладать большими данными, нежели другіе свидтели: по его словам, он должен был сопровождать Родзянко в его предположенной поздк. Dichtung в этих воспоминаніях выступает с большой очевидностью. "Как-то раз, — разсказывает Шидловскій (очевидно, это могло быть только 1-го утром), — пришел я во Вр. Ком. часов в семь утра... Сразу же Родзянко сказал мн, чтобы я готовился через час хать вмст с ним к Государю, предлагать ему отреченіе от престола" (Автор утверждает, что к этому времени "было ршено" потребовать отреченіе Николая II от престола). "Вопрос о поздк был ршен поздно ночью в мое отсутствіе и разработан был весьма мало. Не были предусмотрны возможность нашего ареста, возможность вооруженнаго сопротивленія врных Государю войск, а, с другой стороны, предусматривалась возможность ареста нами Государя, причем в послднем случа не было ршено, куда его отвезти, что с ним длать и т. д. Вообще предпріятіе было весьма легкомысленное... Проходил час, другой, третій, неоднократно звонили по телефону на станцію Николаевской жел. дор., спрашивали, готов ли позд, но из этого ничего не выходило, и всегда по каким-то причинам ничего не было готово. Наконец, пришел во Врем. Ком. предсдатель Совта Раб. Деп. Чхеидзе и объявил, что Совт ршил не допускать поздки Родзянко к Государю. Во Врем. Ком. был уже заготовлен черновик этого документа, кажется, составленный Милюковым и изложенный в двух абзацах. Первый заключал в себ самое отреченіе от престола, а второй передачу его сыну. Чхеидзе было предложено ознакомиться с содержаніем документа здсь же и затм распорядиться предоставленіем нам позда. Чхеидзе отвтил, что он не может дать своего заключенія по содержанію и форм документа без предварительнаго разсмотрнія его в пленум Совта... Чхеидзе взял с собою упомянутый черновик и пошел в Совт... Время между тм шло; прошел день, наступила ночь, а Чхеидзе обратно не являлся. Наконец, поздно вечером пришел Чх. и довел до нашего свднія ршеніе Совта, который обезпечивал возможность прозда Родзянко при соблюденіи двух условій. Во-первых, с нами должен похать и Чхеидзе, против чего мы совсм не возражали, а, во-вторых, Совт соглашался только на первый абзац нашего текста, а второй отвергал совершенно. Тогда Родзянко и я заявили, что такого отреченія мы Государю не повезем... На этом предпріятіе и закончилось, и Родзянко никуда не похал". Не будем спеціально разбирать версіи, данной Шидловским, — вся необоснованность ея в деталях выступит сама по себ в дальнйшем изложеніи, но и так уже ясно, в каком непримиримом противорчіи стоит она с послдовавшими затм ночными переговорами членов Врем. Ком. с представителями Совта. Никакого ршенія об отреченіи императора ночью 28-го не было принято, никакого соотвтствующаго документа во Временном Комитет составлено еще не было, ни Испол. Ком., ни Совт подобных предложеній, поступивших со стороны "цензовой общественности", не обсуждали. В хронологической мшанин, представленной Шидловским, предположенія и разговоры выданы за ршенія.