Мартовскіе дни 1917 года

Шульгин любит драматизировать свои, иногда воображаемыя, переживанія. Выступая в роли историческаго повствователя, он не считает нужным вдуматься в тот факт, что "сброд", к которому он так презрительно относится, был совершенно чужд мысли о цареубійств — в теченіе всей революціи періода Врем. Правительства мы не услышим призыва: "смерть тирану" — нигд и никогда . Но этот лозунг получал актуальное значеніе в атмосфер предфевральских планов дворцоваго переворота, и к нему склонялся, как. утверждает в. кн. Ник. Мих., не кто иной, как націоналист Шульгин, этот "монархист по крови", с трепетом приближавшійся к "Тому, кому посл Бога одному повинуются". Поэтому так фальшиво для первых дней революціи звучат патетическія слова Шульгина. Засвидтельствовал предреволюціонное настроеніе волынскаго депутата в. кн. Ник. Мих. не в воспоминаніях, а в дневник. 4 января 17 г. опальный историк из царской семьи, отправленный в ссылку в свое имніе, посл "бесды" в Кіев, записал в вагон позда: "какое облегченіе дышать в другой атмосфер! Здсь другіе люди, тоже возбужденные, но не эстеты, не дегенераты[64], а люди. Шульгин, — вот он бы пригодился, но конечно, не для убійства, а для переворота! Другой тоже цльный тип. Терещенко... врит в будущее, врит твердо, уврен, что через мсяц все лопнет, что я вернусь из ссылки раньше времени... Но какая злоба у этих двух людей к режиму, к ней, к нему, и они это вовсе не скрывают, и оба в один голос говорят о возможности цареубійства!" Шульгин, по его словам, никакого непосредственнаго участія в осуществленіи проектов организаціи дворцоваго переворота не принимал. Поврим ему, но в ходячих разговорах того времени общественные дятели давно уже свыклись с мыслью устраненія царствовавшаго монарха. И поэтому довольно естественно, что на третій день революціи, когда стала понемногу выясняться складывавшаяся конъюнктура, имвшая уже традицію, схема стала занимать умы совершенно независимо от презумпціи специфической кровожадности современных тираноборцев. "Эта мысль об отреченіи Государя была у всх, но как-то об этом мало говорили", — вспоминает Шульгин... "обрывчатые разговоры были то с тм, то с другим, но я не помню, чтобы этот вопрос обсуждался комитетом Гос. Думы, как таковым. Он был ршен в послднюю минуту".

Такой "послдней минутой" и надо считать то вмшательство Гучкова в намтившееся соглашеніе между Врем. Ком. и делегатами Совта, о котором разсказывал Суханов. В показаніях 2 августа Чрез. Слд. Ком. Гучков, говоря об участіи в подготовк дворцоваго переворота, так формально изложил свою точку зрнія: ... "Самая мысль об отреченіи была мн настолько близка и родственна, что с перваго момента, когда только что выяснились... шатаніе, а потом развал власти, я и мои друзья сочли этот выход именно тм, что слдовало искать. Другое соображеніе, которое заставляло на этом остановиться, состояло в том, что при участіи сил, имвшихся на фронт и в стран, в случа, если бы не состоялось добровольное отреченіе, можно было опасаться гражданской войны... Вс эти соображенія с самаго перваго момента, с 27-28 февраля, привели меня к убжденію, что нужно, во что бы то ни стало, добиться отреченія Государя, и тогда же в думском комитет я поднял этот вопрос и настаивал на том, чтобы предсдатель Думы Родзянко взял на себя эту задачу[65]... Был момент, когда ршено было, что Родзянко примет на себя эту миссію, но затм нкоторыя обстоятельства помшали. Тогда 1 марта в думском комитет я заявил, что, будучи убжден в необходимости этого шага, я ршил его предпринять, во что бы то ни стало и, если мн не будут даны полномочія от думскаго комитета, я готов сдлать это за свой страх и риск, поду, как политическій дятель, как русскій человк, и буду совтовать и настаивать, чтобы этот шаг был сдлан. Полномочія были мн даны... Я знал, что со стороны нкоторых кругов, стоящих на боле крайнем фланг, чм думскій комитет, вопрос о добровольном отреченіи, вопрос о тх новых формах, в которых вылилась бы верховная власть я будущем, и вопрос о попытках воздйствія на верховную власть встртят отрицательное отношеніе".