Мастера русского стихотворного перевода. Том 2

Он на дворце стоял высоком,
Он озирал довольным оком
Порабощенный им Самос.
«Здесь всё — мое, — гордыни полон,
К царю Египта речь повел он: —
Не дивно ль рок меня вознес?»

«Твой жребий знаменит и славен!

Все те, которым был ты равен,
Склонили пред тобой главу.
Но их отмститель жив поныне;
Пока он дышит на чужбине,
Тебя счастливым не зову».

Царь не успел докончить речи,

Как из Милета, с поля сечи,
Гонец тирану предстает:
«Пусть жертв восходит дым обильный,
И пусть чело твое, всесильный,
Венец лавровый обовьет!

Твой враг сражен копьем нещадным;

Меня с известьем шлет отрадным
Твой полководец Полидор».
И он в бадье, от крови красной,
Подносит князю дар ужасный.
Князь узнает померкший взор.

Царь отступает с содроганьем.

«Не верь судьбы очарованьям, —
Он молвит, омрачен и тих. —
Плывет в обманчивой лазури —
Как знать, добыча первой бури —
Удача кораблей твоих».

Но, прерывая речь владыки,

Толпы ликующие клики
Гремят от взморья до небес.
Сокровищ чужеземных полный,
К родному брегу пенит волны
Судов тысячествольный лес.

Дается диву гость державный:

«Сегодня ты счастливец явный,
Но счастье ветрено всегда.
Критян воинственных отряды
Тебе грозить разгромом рады;
Они уж близятся сюда».

Он не успел домолвить слова,

Как с моря клич несется снова,
И весть стоустая слышна:
«Победа! Враг опасный сломлен,
Флот Крита бурею разгромлен.
Забыта, кончена война!»

Гость внемлет, трепетом объятый:

«Не спорю, ты счастлив трикраты!
Но жребий наш сокрыт во мгле.
Мне страшно зависти незримых;
Блаженств, ничем не омрачимых,
Никто не ведал на земле.

Немало дней я прожил славных,

Во всех моих делах державных
Я помощь неба находил;
Но у меня был отпрыск милый,
И он погиб, он взят могилой,
Я счастью долг свой уплатил.

И ты, да избежишь печали,

Моли, чтоб боги примешали
Страданье к радостям твоим.
Нет, ни один еще беспечно
Не отошел из тех, кто вечно
Богами был благотворим.

А если безучастны боги,

То внемли голосу тревоги
И призови несчастье сам;
И из всего, чем ты владеешь,
То, что всем сердцем ты лелеешь,
Возьми и в жертву брось волнам!»

И тот, смущенный страхом тоже:

«Мне этот перстень мой дороже
Всего, чем этот остров полн.
Его эринниям назначу,
Чтоб искупить свою удачу».
И мечет перстень в бездну волн.

И вот наутро, с солнцем рано,

Рыбак приветствует тирана,
Приходит, весело смеясь:
«Сегодня рыба мне попалась,
Какой на свете не встречалось;
Прими ее в подарок, князь».

Но вот уже, под общий говор,

Спешит ошеломленный повар,
Глаза испуганно раскрыв:
«Князь, перстень, что ты в море кинул,
Я из утробы рыбьей вынул.
О, беспредельно ты счастлив!»

Гость подымается, смятенный:

«Мне страшен этот дом блаженный,
Отныне дружба наша — прах.
Тебе куют погибель боги,
Я прочь бегу с твоей дороги».
Сказал и отплыл второпях.

1937