Меч и ятаган

– Прошу прощения, дон Сальваго, – сказал кучер. – Сбруя разболталась. Я мигом!

Сальваго старался не обращать внимания на пульсирующую боль в плече. Больше всего ему хотелось, чтобы эта короткая, малоприятная поездка поскорее закончилась. Он с нетерпением ждал того мгновения, когда окажется в прохладе и покое дворца. На площади царила удушающая жара. Пахло потом, громко и грубо кричали торговцы. Осмотрев кишащую людьми площадь, Сальваго заметил фра де Вриса, который, вероятно, покинул лазарет сразу вслед за ним. Он с кем-то разговаривал. Рыцарь загораживал вид, поэтому Сальваго не мог разглядеть, с кем именно. Потом фра де Врис сделал шаг в сторону, чтобы пропустить торговца с груженой тележкой.

Сальваго вытянул шею, чуть не порвав бинты.

Она увидела его в то же мгновение, взглянув мимо Кристиана прямо на карету. Они буквально сцепились взглядами.

При виде ее у него внутри как будто что-то лопнуло, и наружу вылезли все демоны, которых он считал надежно погребенными.

Она была прекрасна как никогда.

На короткий миг он увидел в ее глазах нечто большее, нежели просто ненависть или гнев. Это было лишь мимолетное выражение, беглая тень, накрывшая лицо. Но этого оказалось достаточно. Теперь викарий видел этот взгляд часто и хорошо его знал.

Взгляд, полный страха. Безошибочного, животного страха.

Это весьма озадачило викария. Откуда у нее этот страх?

Конечно, тут возможно простое объяснение. После того, что между ними произошло, она могла бояться, что он снова набросится на нее. Или чуть глубже – она боялась викария, как боялись его все мужчины и женщины.

Но он знал Марию Борг. Она была твердой и непоколебимой, как мальтийские скалы. Даже девочкой она не давала себя запугать. Он никак не мог забыть, как спокойно она стояла над дорогой в Мдину, когда пыталась убить его. Надо сказать, промахнулась она совсем чуть-чуть. Вспомнив тот случай, он рассеянно потрогал маленький шрам, скрытый под пилеолусом. Видя, что оружие дальше бесполезно, она принялась подбирать с земли камни и кидать в него. Нет, сейчас она должна была стоять с дерзким, вызывающим видом. А если бы он попытался приблизиться к ней, она пустила бы в ход ногти.

Да, даже будучи девочкой, Мария Борг была достойной противницей. Ему пришлось пустить в ход все свои умения и навыки, чтобы одолеть ее. Но и тогда она сдалась, лишь когда угроза нависла над ее друзьями. Вряд ли такая девочка превратилась в мягкую, напуганную женщину.

И тут его осенило.

Ведь в этом вся Мария Борг, вот он – ключ к ее уязвимости. Она бы никогда не испугалась за себя. Только за другого человека.

Ну разумеется.

Это она стоит за покушением. Она по-прежнему жаждет отмщения. Она не сама выпустила гарпун, но точно знала, кто это сделал.

Да. Этим, и только этим можно было объяснить ее страх.

Капитан делла верга сказал, что стрелявший серьезно ранен, а теперь простолюдинка Мария Борг разговаривает с хирургом ордена шевалье де Врисом. Поскольку она не блудница, сцена эта столь же невероятна, как если бы с королем заговорила собака.

Разумеется, это не может быть совпадением. В них Сальваго не верил.

Возможно, прямо сейчас в лазарете лежит убийца. Может быть, даже сам член ордена. Вероятных вариантов множество, и не все они умещаются в мотив мести.

Возможно, заговор против Церкви и ее слуг.

Или ересь.

Кучер закончил возиться со сбруей и снова занял свое место.

– Домчимся за пару минут, ваше преосвященство, – извиняющимся голосом произнес он.

Сальваго даже не услышал его. Все мысли викария были заняты задачами, которые ему теперь предстояло решить.

Были специальные люди, ведущие наблюдение, и были люди, которые собирались в полночь, люди, которых приглашали в темные залы в подвале епископского дворца, где они в страхе перешептывались, выдавая тайны в обмен на спасение души.

Когда она появилась у лазарета на следующее утро, Кристиан сразу же вышел поприветствовать ее. В руках он держал яркий холщовый сверток с едой. Обогнув здание лазарета, они устроились на каменном ограждении с видом на бухту. В свертке оказались фрукты и сыр, по качеству превосходящий любой сорт из тех, что она когда-либо приносила в орден.

– Похоже, репутация ордена вполне заслуженна. Я слышала, что пациентов здесь кормят лучшей едой, – сказала она. – Надеюсь, вы не отняли это у какого-нибудь пациента?

– Пока тот спал, – с улыбкой ответил Кристиан. – К тому же он весит уже двадцать стоунов, с него не убудет.

Он поведал отличные новости о Якобусе. Лихорадка, которой они так опасались, обошла пострадавшего стороной. Повязка на груди хорошо держалась.

– Теперь он чаще бывает в сознании, – сказал Кристиан. – Спрашивает о вас.

Даже в полубредовом состоянии Якобус постоянно твердил ее имя с того самого дня, как его поместили в лазарет.

– Как бы мне хотелось его увидеть. Пожалуйста, передайте ему, что я… Передайте ему от меня привет.

– Обязательно передам.

Кристиану вдруг захотелось спросить, кем ей приходится Якобус. Он почти ничего не знал ни о нем, ни о Марии, а ведь он солгал ради нее. Имеет он право узнать чуть больше?