Мэйдзин

Возможно, мэйдзин согласился на партию не только под влиянием крупной газеты, посулившей большой гонорар, но и из чувства долга перед своим искусством, и желание играть, боевой дух, буквально сжигали его изнутри. Вряд ли он бы решился на игру, если хотя бы чуть-чуть сомневался в победе. Иначе наступил бы конец не только «непобедимому мэйдзину», но и его жизни. До самого конца он верил в свою необычную судьбу – но, может, тогда вера в судьбу сменилась борьбой с нею же?

И как раз потому, что «единственный, непобедимый мэйдзин» вышел на игру впервые за пять лет, были приняты эти несозвучные эпохе правила игры в го. Теперь я думаю, что именно эти нелепые правила игры буквально предвозвестили его конец.

Более того, мэйдзин нарушил правила уже на второй день игры в «Коёкане», а потом уже и сразу по прибытии в Хаконэ.

Планировалось, что поездка в Хаконэ состоится на третий день, 30 июня, но из-за ливней ее отложили сначала до 3-го, потом до 8 июля. Весь Канто затопило, район Кобэ оказался разорен. Даже 8-го дорогу Токайдо еще не восстановили. Я выехал из Камакуры, на станции Офуна пересел в поезд, на котором ехал мэйдзин; поезд Токио – Маибара на 15:15 опоздал на девять минут.

Поезд не останавливался в Хирацуке, где жил седьмой дан Отакэ. Он вошел на станции Одавара, в панамке с опущенным козырьком и темно-синем летнем кимоно. Заранее подготовившись к затворничеству в горах, он принес огромный чемодан, который брал с собой и в «Коёкан». Заметив нас, он сразу же спросил, как мы пережили наводнение.

– У нас до психиатрической больницы неподалеку все еще плавают на лодках. Сначала обходились плотами, – сказал он.

Между Мияноситой и Цуругасимой мы ехали на фуникулере, и воды реки Хаякавы под нами бушевали как безумные. Гостиница «Тайсэйкан» стояла почти в центре этого мутного потока. Когда мы прибыли, седьмой дан воспитанно сказал:

– Очень рад вас видеть, сэнсэй.

Тем вечером у мэйдзина было хорошее настроение после вечерней чарки. Пребывая в прекрасном расположении духа и жестикулируя, он рассказывал разные истории, а седьмой дан Отакэ вспоминал о детстве и семье. Мэйдзин позвал меня сыграть в сёги, но я не решился.

– Тогда, может, вы, Отакэ?

Партия в сёги заняла три часа, и седьмой дан победил.

На следующее утро мэйдзин брился в коридоре рядом с ванной. Может, он готовился к завтрашней игре. У кресла не было высокой спинки, поэтому супруга мэйдзина стояла рядом и поддерживала его затылок.

Вечером в «Тайсэйкан» приехали судья шестой дан Онода и секретарь Явата, а мэйдзин играл в сёги и нинуки[41]. Он постоянно проигрывал в нинуки (или же китайское гомэ) шестому дану Оноде и удивленно повторял:

– Онода весьма силен!

Шестой дан записывал игру между мной и репортером Гои из газеты «Нити-нити симбун», и конечно, даже мэйдзин не пользовался такой привилегией – позволять записывать свои партии игроку такого высокого ранга. Я играл черными и обыграл Гои на пять очков. Запись партии опубликовали в «Кидо», официальном журнале «Нихон Киин».

Продолжение было назначено на 10 июля, через день после нашего прибытия в Хаконэ. Утром седьмой дан Отакэ выглядел совершенно иначе. Сжав губы, на вид злее чем обычно, он шагал по коридору, сердито подергивая плечами. Узкие глаза под припухлыми веками горели дерзким блеском.

Но тут поступила жалоба от мэйдзина. Две ночи он не мог спать в гостинице из-за горного ручья. Когда зал для игры перенесли как можно дальше от ручья, он нехотя уселся для фотографирования. Но он дал понять, что желает играть в другом месте.

Впрочем, бессонница не являлась достаточно уважительной причиной, чтобы отложить игру. Среди профессиональных игроков не принято переносить партию, даже если их родители при смерти или им самим крайне нехорошо. Сейчас же такое встречается нередко. И даже для мэйдзина высказывать подобные недовольства – недопустимая прихоть. Да, для мэйдзина была важна эта игра – но и для седьмого дана она важна не меньше.

Поскольку ни в «Коёкане», ни здесь никто из распорядителей не мог выступить как рефери и указать мэйдзину на нарушение правил, седьмой дан Отакэ был полон опасений насчет сегодняшней игры. Однако он мужественно следовал за мэйдзином, не выказывая возражений.

– Это место выбрал я, и мне очень жаль, что вы не смогли уснуть, – сказал седьмой дан. – Давайте выберем спокойную гостиницу, пусть сэнсэй отдохнет, а завтра начнем играть.

Седьмой дан и раньше бывал в Догасиме и выбрал эту гостиницу, сочтя ее хорошим местом для игры. Но к сожалению, из-за дождей и наводнения горный поток бурлил так, что даже переносил камни. Спать в гостинице у бурных вод реки Хаякавы было совершенно невозможно, и седьмой дан, ощущая ответственность за свой выбор, извинился перед мэйдзином.

Надев юкату[42], вместе с Гои, репортером, седьмой дан отправился на поиски тихого места.

14