Механический ангел

Наконец они добрались до комнаты Джема, и Уилл толкнул дверь, пропуская Тесс вперед. Спальню освещал колдовской камень на ночном столике. Джем, до пояса укрытый одеялом, лежал на высокой резной кровати. Он был белым, как его собственная ночная рубашка; веки его посинели. Трость с набалдашником в виде головы дракона – как ни удивительно, целая и невредимая – стояла у кровати, прислоненная к стене.

Не открывая глаз, Джем повернул голову к двери и шепотом спросил:

– Уилл?

И тут Уилл сделал нечто такое, что поразило Тесс до глубины души. Он улыбнулся до ушей и весело объявил:

– Вот я и привел ее, как ты просил.

Глаза Джема открылись; Тесс с облегчением увидела, что они снова стали прежними.

– Тесс, простите меня… – пробормотал он.

Тесс озадаченно посмотрела на Уилла, надеясь, что тот подскажет ей, как себя вести, но Уилл молча глядел прямо перед собой. Тесс тряхнула головой, пересекла комнату и села на стул у кровати.

– Джем, вы ни в чем передо мной не виноваты, – тихо проговорила она. – Это я должна просить прощения. Эти механические твари охотились за мной, а не за вами. – Она нежно погладила покрывало и хотела коснуться его руки, но не осмелилась. – Если бы не я, они бы вас не ранили.

– Они меня и не ранили, – с тяжелым вздохом возразил Джем.

– Джеймс… – перебил его Уилл.

– Она должна знать, Уильям. Иначе она будет думать, что она во всем виновата.

– Просто тебе стало нехорошо, только и всего, – произнес Уилл, не глядя на Тесс. – И никто в этом не виноват… – Он немного помолчал. – Вот только мне кажется, что тебе стоило бы поберечь себя. Ты еще слишком слаб. Разговор отнимет у тебя все силы.

– Я и так постоянно берегусь, но в жизни случаются вещи и поважнее. – Напрягая все силы, Джем приподнялся и устроился полусидя, опираясь спиной на подушки. – Если тебе, Уилл, не нравится то, что я собираюсь сделать, можешь выйти.

Тесс услышала, как дверь у нее за спиной открылась и захлопнулась с тихим щелчком.

Джем вздохнул:

– Он такой упрямый.

– Но сейчас он прав, – сказала Тесс. – По крайней мере, вы не обязаны говорить мне то, чего не хотите. Я знаю, что вы ни в чем не виноваты.

– Дело тут не в том, кто виноват, – возразил Джем. – Просто я считаю, что вам тоже следует знать правду. Вообще, я думаю, что правду никогда не стоит скрывать: все равно это не помогает… – Он бросил короткий взгляд на дверь, как будто его слова были обращены не только к Тесс, но и к отсутствующему здесь Уиллу. Затем он снова вздохнул. – Вы знаете, что большую часть жизни я провел с родителями в Шанхае? – спросил он. – И что меня воспитывали в тамошнем Институте?

– Да, – ответила Тесс, сразу заподозрив, что мысли у него все еще путаются. – Вы ведь совсем недавно сами рассказали мне об этом – нынче вечером, на мосту. И сказали, что ваших родителей убил демон.

– Яньлю, – подтвердил Джем, и в голосе его зазвенела ненависть. – Этот демон ненавидел мою мать: она истребила большую часть его потомства. У них было гнездо неподалеку от небольшого городка под названием Лицзян. Демон кормил своих отродий человеческими детьми, которых ловил на улицах городка. Но моя мать сожгла гнездо, пока он был в отлучке. Яньлю выжидал не один год, прежде чем отомстить, но старшие демоны живут вечно, так что он мог позволить себе подождать. Когда мне исполнилось одиннадцать, Яньлю наконец нашел слабое место в системе защиты нашего Института и прорыл туннель, ведущий прямо в сердце здания. Демон убил охрану и схватил всю мою семью. Он собрал нас в большом зале и приковал к стульям. И стал меня мучить на глазах у моих родителей, – голос его сделался отстраненным. – Он вводил мне в вены ядовитую демоническую кровь, и я будто горел в огне. Я лишился рассудка. Два дня подряд меня преследовали жуткие видения. Я видел мир, по которому текли бурлящие реки крови. Я слышал крики умирающих. Я видел, как горит Лондон, а по его улицам снуют уродливые металлические твари, похожие на огромных насекомых. – Джем перевел дух. Он был очень бледен, его ночная рубашка пропиталась потом и прилипла к груди, но он словно не замечал обеспокоенного взгляда Тесс. – Каждые несколько часов я приходил в себя и слышал отчаянные крики своих родителей. Очнувшись на второй день, я услышал только голос матери. Мой отец к тому моменту уже замолчал навсегда. Речь матери была неразборчивой, но она все еще повторяла мое имя. Не английское имя, а то, которое она сама дала мне при рождении, – Жуань.

Пальцы его вцепились в подушку так крепко, что ткань начала расползаться под пальцами.

– Джем, – мягко промолвила Тесс, – ты можешь остановиться. Не обязательно рассказывать дальше.