Механический ангел

– Нет, это ты скажи, чего ты хочешь от меня! Скажи мне, для чего ты меня создал. Скажи мне, кто мои настоящие родители. Моя мать действительно была моей матерью? А мой отец?

Мортмейн улыбнулся – на сей раз совершенно искренне:

– Ты задаешь неправильные вопросы, Тесс.

– Почему я такая… такая, как есть… а Нат – обычный человек? Почему он не такой, как я?

– Натаниэль твой брат только наполовину. Он всего лишь человек, и, признаем честно, не лучший представитель рода человеческого. Не стоит огорчаться из-за того, что вы с ним не родные.

– Тогда… – Тесс прикусила губу. Ее сердце колотилось, как бешеное. – Моя мать не могла быть демоном. И она вообще не могла принадлежать к Нижнему Миру, потому что тетя Гарриет была ее сестрой, а тетя – самый обычный человек. Значит, все дело в моем отце. Мой отец был демоном?

Мортмейн криво усмехнулся:

– Отдай нож, и я тебе отвечу. Возможно, мы даже сможем вызвать ту тварь, которая тебя породила. Если тебе, конечно, хватит глупости этого пожелать.

– Значит, я чародейка, – не уступала Тесс. – Это ты хочешь мне сказать?

Бледные глаза Мортмейна были полны презрения.

– Если угодно, – согласился он. – Так или иначе, «чародейка» – это лучшее слово, которое может описать твою сущность.

В голове Тесс раздался голос Магнуса Бейна: «Вы – чародейка, даже если у вас нет ушей летучей мыши или козлиных копыт». И все же…

– Я тебе не верю, – заявила Тесс. – Моя мать ни за что бы не связалась с демоном.

– Она и понятия ни о чем не имела. – В голосе Мортмейна теперь сквозила жалость. – Не стоит думать, будто она сознательно изменила твоему отцу.

– Но если человек, которого я помню, не был моим отцом, а мой настоящий отец – демон, то почему же у меня нет никаких особых знаков, как у всех чародеев? – удивилась Тесс.

– Действительно, почему… – повторил Мортмейн, и его глаза зло вспыхнули. – Возможно, потому, что твоя мать понятия не имела, кем была на самом деле.

– Что это значит? Моя мать была человеком!

Мортмейн покачал головой:

– Пойми одну простую вещь: твое появление на свет было запланировано – и задолго до того, как я стал принимать участие во всей этой истории. Я лишь продолжил дело. Мне выпала честь наблюдать за тем, как в этом мире рождается нечто уникальное. И плоды моих трудов по праву должны были принадлежать мне. Я знал, что когда-нибудь женюсь на тебе и ты станешь моей навсегда.

Тесс в ужасе уставилась на него:

– Но зачем тебе это? Ты ведь даже не любишь меня. Ты меня совсем не знаешь.

– Это не имеет значения. Ты можешь стать такой, какой пожелаешь: уродливой или прекрасной, какой угодно. Лицо, которое ты носишь сейчас, – лишь одно из тысячи твоих лиц. Когда же ты наконец поймешь, что на самом деле нет никакой Терезы Грей?

– Уходи, – приказала Тесс.

– Что ты говоришь?

– Уходи. Убирайся из Института. И забери с собой этих механических тварей. Если ты не подчинишься мне, я убью себя.

– Сомневаюсь, что ты это сделаешь, – медленно покачал головой Мортмейн. – Возможно, когда-нибудь ты станешь настоящей чародейкой, но пока что ты еще дитя. Слабое и наивное… – Мортмейн приблизился к ней. – Насилие не в твоей природе.

Тесс крепче стиснула ручку ножа.

– Ни шагу больше, или я убью себя, – дрожащим голосом произнесла она.

Выпятив подбородок, Мортмейн уверенно шагнул к ней, повторяя на ходу:

– Сомневаюсь, что ты это сделаешь.

И тут Тесс вспомнила слова Уилла: «Она приняла яд, чтобы не попасть в плен к римлянам».

– Да, – прошептала она. – Я это сделаю.

Должно быть, что-то в ее лице изменилось, потому что Мортмейн внезапно метнулся к ней, с отчаянием протягивая руку к ножу. Тесс отступила назад и повернулась к фонтану с плачущим ангелом. Последнее, что она увидела после того, как вонзила нож себе в грудь, была серебристая вода, смыкающаяся у нее над головой.

* * *

Уилл затаил дыхание, приближаясь к двери Святилища. На лестнице он разделался с двумя автоматонами: одного из них он так удачно ударил клинком серафима, что тот, рассыпаясь на лету, вывалился из огромного стрельчатого окна и увлек за собой своего товарища.

Не обращая внимания на кровоточащие порезы и ссадины, оставшиеся от схватки, Уилл на бегу выхватил стило и одним молниеносным росчерком изобразил открывающую руну на двери Святилища. Засов с тихим скрежетом сдвинулся, замок щелкнул. Уилл спрятал стило и выхватил из ножен клинок серафима.

– Иерамиэль, – прошептал он. Клинок вспыхнул белым огнем, а Уилл пинком распахнул двери Святилища…

…и замер в ужасе. Тесс лежала у фонтана, вода которого окрасилась в красный цвет. Корсаж ее сине-белого платья казался алым. Рядом валялся измазанный в крови нож. Глаза Тесс были закрыты.

Мортмейн стоял рядом с ней на коленях. Рука его лежала на плече девушки. При виде Уилла он, пошатываясь, поднялся на ноги и отступил от безжизненного тела Тесс.

– Я… – начал было он.

– Ты убил ее, – глухо произнес Уилл.