Механический принц

Джем – мой тяжкий грех.

Тесс была права, вдруг осознал Уилл. В гостиной он был полон решимости заполучить ее любой ценой – а теперь чувствовал, что есть цена, которую он заплатить не в силах. Он обязан Джему жизнью и никогда не отберет у него то единственное, чего он желает сильнее всего. Даже если это будет стоить Уиллу собственного счастья. Не из-за долга; просто однажды он поклялся любить своего парабатая, как себя самого.

Теперь Джем выглядел не только счастливее, но и здоровее. Любовь вернула его щекам румянец, распрямила спину.

– Я должен попросить у тебя прощения, – вдруг сказал Джем. – Тогда, в притоне ифритов, я был слишком суров. Я знаю, что ты всего лишь хотел забыться.

– Нет, ты был прав…

– Ничего подобного. – Джем поднялся с сундука. – Просто мне было невыносимо смотреть, как ты себя истязаешь. Будто ты никто. Что бы ты ни делал, я вижу твою истинную суть, мой кровный брат. Не каким ты хочешь казаться, нет. – Он мягко положил руку на плечо побратима. – Ты достоин самого лучшего, Уилл.

Эрондейл закрыл глаза. Под веками тут же вспыхнул черный базальт Зала Советов и два круга, пламенеющих на полу. Джем шагнул к нему, так что их обоих окружило одно кольцо огня; его глаза, в те времена еще непроницаемо-черные, ярко выделялись на бледном лице. В ушах Уилла зазвучали слова братской клятвы: «Куда ты пойдешь, туда и я пойду; где ты умрешь, там и я умру и погребен буду; пусть то и то сделает мне Ангел, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою»[49].

– Спасибо, что спас Тесс, – произнес у него над ухом тот же голос.

Уилл так и не нашел в себе мужества встретиться взглядом с Джемом. Вместо этого он перевел глаза на стену, на которой их тени сливались воедино, так что уже нельзя было разобрать, где один юноша, а где другой.

– Тебе спасибо, что был рядом, пока Брат Енох выковыривал из меня осколки, – наконец ответил он.

Джем рассмеялся.

– Для чего же еще нужны парабатаи?

Зал Совета украшали расписанные черными рунами алые стяги. Джем шепнул Тесс, что это руны решения и приговора.

Они заняли места в первом ряду, вместе с Генри, Гидеоном, Шарлоттой и Уиллом. Тесс не видела Эрондейла со вчерашнего дня; к завтраку он не явился, а к экипажу выбежал последним, на ходу застегивая пальто. Черные волосы его были всклокочены; Уилл выглядел так, будто не спал всю ночь. Он старался не смотреть в сторону Тесс, и она отвечала ему тем же. Впрочем, порой девушка ловила на себе его взгляды, обжигавшие кожу, словно хлопья горячего пепла.

Поскольку о помолвке еще никто не знал, Джем вел себя как настоящий джентльмен: он лишь улыбался всякий раз при виде Тесс, а в остальном ничем себя не выдавал. Когда они опустились на скамью, он нежно провел кончиками пальцев по ее запястью и быстро убрал руку.

Тесс чувствовала, что Уилл наблюдает за ними со своего места, но даже не повернула головы.

На помосте в центре зала вполоборота сидел Бенедикт Лайтвуд, обратив к Совету свой орлиный профиль. На скулах его играли желваки. Габриэль, такой же усталый и небритый, как и Уилл, расположился рядом с отцом. Он посмотрел на брата всего раз – когда Гидеон вошел в зал, – и отвернулся, стоило тому сесть рядом с охотниками из Института. Габриэль опустил голову и прикусил губу, но с места не двинулся.

Тесс заметила и другие знакомые лица: Каллиду, тетушку Шарлотты, и мрачного Алоизия Старквезера, которого на сей раз, вопреки обыкновению, все-таки позвали на заседание Совета. Увидев Тесс, глава Йоркского Института сощурился, и девушка тут же отвела глаза.

– Мы собрались здесь, – начал Консул Вейланд, заняв место за кафедрой справа от Инквизитора, – чтобы определить, как далеко Шарлотта и Генри Бранвелл продвинулись в поисках Акселя Мортмейна за отпущенные им две недели. А также для того, чтобы определить, действительно ли нам следует назначить нового главу Института, как этого требует Бенедикт Лайтвуд.

Инквизитор поднялся; в руках его поблескивало что-то серебристо-черное.

– Шарлотта Бранвелл, подойдите.

Шарлотта взошла на помост. Инквизитор опустил Смертный меч, и она сомкнула руки на лезвии. Тихим голосом Шарлотта поведала о событиях последних двух недель: о том, как они искали информацию о Мортмейне в старых газетах и архивах, о поездке в Йоркшир, об угрозе Эрондейлам, о предательстве Джессамины, о битве с автоматоном на чайном складе и о гибели Ната. Она ни разу не солгала, хотя кое о чем умолчала. Значит, Смертный меч тоже можно обвести вокруг пальца.

Ее рассказ сопровождался бурными перешептываниями в Совете. Больше всего охотников поразило известие о предательстве Джессамины.

– А ведь я знала ее родителей! – воскликнула тетушка Каллида с заднего ряда. – Подумать только!

– Где она теперь? – спросил у Шарлотты Инквизитор.

– В подземельях Безмолвного Города, ожидает наказания за свой проступок. Я уже поставила Совет в известность о ее местонахождении.

Инквизитор, вышагивавший по помосту взад-вперед, остановился и пытливо заглянул ей в глаза: