Механический принц

Эрондейл медленно опустил меч. Он стоял, не замечая руку Джема на своих плечах, и смотрел на развороченное нутро автоматона. Черная жидкость капала с лезвия, опаляя траву.

Тесс выдохнула. Оказывается, все это время она почти не дышала. Уилл, наверное, услышал ее: он поднял голову и встретился с ней взглядом. В его глазах была такая боль, что Тесс не выдержала и отвернулась.

* * *

Останки механического монстра они зарыли под прогнившим бревном. Тесс помогала, насколько позволяла неудобная одежда, и в конце концов стала такой же грязной, как Уилл и Джем.

За все это время никто не проронил ни слова; яму копали в зловещей тишине. После Уилл вывел их из рощи, освещая путь колдовским огнем. Они выбрались на дорогу неподалеку от кареты; Готшел все так же дремал на козлах, словно с момента их ухода прошло всего несколько минут.

Если покрытая грязью троица с листьями в волосах и удивила старого слугу, то он никак этого не показал. Он даже не спросил, нашли ли они то, что искали, – только буркнул что-то в знак приветствия и подождал, пока пассажиры заберутся в карету. Потом щелкнул языком, развернул экипаж и повез их обратно в Йорк.

Уилл по-прежнему молчал. Тесс, устроившаяся на жестком сиденье рядом с Джемом, слегка дрожала: ее одежда отсырела от влажной земли и воды, капавшей с листьев, а в экипаже было прохладно. Джем пошарил под сиденьем и достал потрепанный плед, которым укрыл и девушку, и себя. От его тела шел такой жар, словно нефилима била лихорадка, и Тесс захотело придвинуться поближе, чтобы согреться.

– Уилл, тебе не холодно? – спросила она, но тот лишь покачал головой, не отрывая невидящего взора от пейзажа за окном. Тесс с отчаянием посмотрела на Джема.

– Уилл, – заговорил он ясным, спокойным голосом. – Я думал, что твоя сестра… мертва.

Эрондейл оторвался от окна и повернулся к спутникам. А потом улыбнулся так, что у Тесс волосы на затылке зашевелились.

– Все верно, – сказал он. – Моя сестра мертва.

Оставшийся до Йорка путь они проделали в молчании.

Прошлой ночью толком поспать ей не удалось, и Тесс клевала носом до самого вокзала. Словно в тумане, она вылезла из экипажа и поплелась за остальными на платформу. Они чуть не опоздали на поезд, и Джему пришлось придерживать дверь, чтобы Тесс и Уилл успели войти. Позже она вспомнила, как он стоял на подножке поезда без шляпы и кричал, чтобы они поторопились, вспомнила, как начала уплывать назад серая платформа и Готшел проводил их тревожным взглядом черных глаз из-под надвинутой шляпы, но остальное ускользнуло из памяти.

Окутанный клубами дыма поезд бодро катил в сторону Лондона под темнеющими небесами, но в их купе на этот раз не было слышно веселых разговоров. Подперев щеку рукой, Тесс прижалась головой к холодному окну и смотрела на убегавшие вдаль зеленые холмы и деревеньки с маленькими опрятными станциями, каждая из которых гордо встречала поезд красной табличкой с золотыми буквами. Мелькали шпили церквей, наплывали и исчезали города, а Джем шептал Уиллу, кажется, на латыни: «Me specta, me specta»[22] – но тот не отвечал. Потом Тесс вдруг поняла, что Джем вышел из купе и они с Уиллом остались одни. Солнце начинало клониться к закату, бросая на лицо Эрондейла розоватые блики, и этот фальшивый румянец казался совсем не к месту на его осунувшемся, мрачном лице с пустыми глазами.

– Уилл, – тихо сказала Тесс, – вчера ночью…

«Ты был добр ко мне. Спасибо», – хотела продолжить она, но жесткий взгляд синих глаз заставил ее замолчать на полуслове.

– Не было никакой прошлой ночи, – процедил Уилл сквозь зубы.

От этих слов с нее разом слетел весь сон. Тесс выпрямилась.

– В самом деле? То есть после вчерашнего вечера сразу наступило утро, но никто ничего не заметил? По-моему, день без ночи – весьма занятное природное явление…

– Тесс, не испытывай мое терпение, – глухо проговорил Уилл, впиваясь грязными ногтями в колени.

– Твоя сестра жива, разве тебя это не радует? – продолжала Тесс, прекрасно понимая, что провоцирует нефилима.

– Тесс… – Уилл побелел и качнулся вперед с таким видом, будто собирался разбить стекло, или схватить девушку за плечи и хорошенько встряхнуть, или обнять ее и никогда больше не отпускать. В тот миг Тесс и в самом деле не знала, чего от него ждать. Но дверь купе открылась, и вошел Джем с мокрой тряпкой в руках. Он посмотрел на Уилла, на Тесс, и его серебристые брови поползли вверх:

– О чудо! Он заговорил!

– Не обольщайся, он всего-то на меня накричал, – ответила Тесс.

– Уже что-то, – сказал Джем и сел рядом с ней. – Давай сюда руки.

Удивленная его просьбой, Тесс вытянула руки вперед – и ужаснулась, какими грязными и неухоженными они выглядели после копания в йоркширской земле. А откуда взялась глубокая царапина на костяшках, девушка даже не знала. Тесс некстати вспомнила белые руки Джессамины с безукоризненно чистыми ногтями.

– Представляю, что бы сказала Джесс, – тоскливо протянула она. – Наверное, что у меня руки крестьянки, а не леди.