Механический принц

Тесс недоверчиво покосилась на Габриэля. Он говорил о трагедии семьи Старквезер так, будто рассуждал о погоде. Сама же она против воли почувствовала жалость к старику с недобрыми глазами и сокровищницей, полной кровавых трофеев. Но об Алоизии она подумает после.

– Шарлотта возглавляет Лондонский Институт, – проговорила Тесс, чеканя каждое слово. – И вашему отцу тут делать нечего.

– Это Шарлотте тут нечего делать.

Уилл подбросил яблоко в воздух и одновременно выхватил из-за пояса нож. В следующую секунду яблоко и клинок уже летели через комнату, чтобы врезаться в стену как раз над головой Габриэля Лайтвуда. Нож вошел в яблоко точно посередине.

– Скажи это еще раз, и станешь следующей мишенью, – пригрозил Уилл.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – дернулся Габриэль.

Гидеон шагнул вперед, всем своим видом выражая предостережение.

– Габриэль…

Но его младший брат уже закусил удила.

– Ты ведь понятия не имеешь, что сделал отец твоей драгоценной Шарлотты? Я и сам узнал не так давно. Отец не выдержал и все нам рассказал. До сих пор он защищал Фэйрчайлдов.

– Защищал? – недоверчиво переспросил Уилл.

– Да, их – и нашу семью. Брат моей матери, дядя Сайлас, был близким другом Гренвилла Фэйрчайлда, – сбивчиво заговорил Габриэль. – И он нарушил Закон. Ничего серьезного, так, мелочь, но Фэйрчайлду стало о ней известно. Дружба и верность были для него пустым звуком. Закон он чтил прежде всего. Фэйрчайлд доложил Конклаву, – возвысил голос Габриэль. – И дядя покончил с собой, не в силах вынести такой позор. А моя мать умерла от горя. Фэйрчайлды думают только о себе и о Законе!

На какое-то время в комнате воцарилась тишина; даже Уилл, потрясенный услышанным, утратил дар речи. Первой заговорила Тесс:

– Но ведь Шарлотта не виновата в том, что сделал ее отец.

Габриэль побледнел, его зеленые глаза пылали яростным огнем.

– Вам не понять, – злобно сказал он. – Вы не Сумеречный охотник и не имеете представления о том, что такое честь семьи. Гренвилл Фэйрчайлд хотел передать Институт своей дочери, и Консул позволил этому случиться. А теперь мы наконец вышвырнем ее отсюда. Гренвилла все ненавидели, ненавидели так сильно, что никто не желал брать Шарлотту в жены. По счастью, Бранвеллам не терпелось сбыть Генри с рук. Все знают, что Фэйрчайлд заплатил им и Генри на самом деле ее не любит. Да и как он может…

Послышался хлопок, будто кто-то выстрелил из винтовки, и Габриэль умолк. На щеке его краснел отпечаток ладони. Софи, тяжело дыша, стояла перед Лайтвудом, сама не веря в то, что сейчас сделала.

Габриэль сжал руки в кулаки, но сдержался. Он не мог ударить девушку, тем более что она была из простецов. Габриэль посмотрел на брата, но Гидеон спокойно встретил его взгляд и покачал головой. Повернувшись на каблуках, Габриэль бросился вон из комнаты.

– Софи, с тобой все в порядке? – воскликнула Тесс и кинулась к горничной. Та, не отрываясь, смотрела на Гидеона.

– Простите, сэр, – сокрушенно произнесла она. – Я потеряла голову, не знаю, что на меня нашло…

– Отличный удар, – невозмутимо ответил Гидеон. – Я вижу, тренировки не прошли даром.

Уилл вернулся на скамейку; его синие глаза блестели от любопытства.

– Габриэль сказал правду? – спросил он Гидеона.

Тот лишь пожал плечами в ответ.

– Габриэль боготворит отца и воспринимает каждое его слово как непреложную истину. Дядя действительно покончил с собой, но до недавнего времени я не знал, что толкнуло его на этот отчаянный шаг. После нашей первой тренировки отец спросил, что мы думаем об Институте. Я сказал, что он выглядит не хуже Мадридского, а Шарлотта, судя по всему, хорошо справляется со своими обязанностями. Тогда-то отец и рассказал нам о Гренвилле Фэйрчайлде.

– Позвольте спросить, а как именно ваш дядя нарушил Закон? – робко поинтересовалась Тесс.

– Сайлас? Влюбился в своего парабатая. Далеко не мелочь, что бы там ни говорил Габриэль. Закон запрещает парабатаям вступать в романтические отношения. Но даже лучшие из Сумеречных охотников иногда не могут противиться чувствам. Конклав разделил их, и Сайлас покончил с собой, не в силах смириться с разлукой. Моя мать была вне себя от горя и гнева. Вполне возможно, на смертном одре она заклинала отца забрать Институт у Фэйрчайлдов. Матери не стало, когда Габриэлю только исполнилось пять лет. Он был совсем еще ребенком и вряд ли понимал, что происходит. А я… я знаю, что сыновья не должны нести ответственность за грехи отцов.

– И дочери, – добавил Уилл.

Гидеон криво усмехнулся; он смотрел на Эрондейла безо всякой неприязни, будто прекрасно понимал, почему тот так себя ведет. Уилла это несколько обескуражило.

– Проблема в том, что после сегодняшнего Габриэль вряд ли сюда вернется.

Софи, только начавшая приходить в себя, снова побледнела, как полотно.

– Миссис Бранвелл будет в ярости…

Тесс успокаивающе замахала рукой.

– Я догоню его и попрошу прощения, Софи. Не волнуйся.