Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Аналогичным образом, настаивал Бегин, власти Израиля не могут заявлять, что цель оправдывает средства, если речь идет об их позиции в деле Соблена[353]. Когда имеет место нарушение юридических процедур, судебное решение является недостойным по определению. Это был уже не тот Бегин, который бросал угрозы в адрес Бен-Гуриона в ходе дебатов о репарациях. Быть может, памятуя об ущербе своей репутации, нанесенном им самим, теперь он утверждал, что власть закона является священной и неприкосновенной.

Кое-кто высказывал предположение, что Бегина вдохновляет его непреходящая ненависть к англичанам, которые преследовали его как преступника, назначили цену за его голову и казнили его бойцов. Но — во всяком случае, с трибуны Кнессета — он ни разу не упомянул англичан. Его аргументация основывалась исключительно на уважительном отношении к израильскому законодательству, которое — как провозглашал Бегин — стало прямым продолжением древнего еврейского законодательства.

Не менее пяти раз в своей относительно короткой речи Бегин подчеркнул тот факт, что депортация Соблена без уведомления его адвоката является нарушением закона и должного процесса. «Правительство, уважающее закон и справедливость, — заявил он, — должно было передать это дело в суд, „с чистыми руками, непорочным сердцем, не склоняясь к суете души своей“»[354] А руки этого правительства, сказал он громко, трудно назвать чистыми.

Бегин не назвал источник своей цитаты о «чистых руках и непорочном сердце» — а именно Псалом 24, — однако для большинства слушателей в этом и не было необходимости. Он специально выбрал псалом, который читают все присутствующие в синагоге, когда свиток Торы возвращается в синагогальный ковчег. Бегин сопоставил законодательство Израиля с Торой — не сказав при этом ни об иудаизме, ни о сидуре, ни о синагоге, а заодно дал понять, что светский прагматизм Бен-Гуриона близок к кощунству. Он, возможно, также имел в виду и поспешное отступление Бен-Гуриона с Синайского полуострова после победы 1956 года, поскольку тогда он тоже не смог устоять перед американским давлением.

В своем выступлении в Кнессете Бегин сослался также на хорошо известный стих из книги Мишлей: «Ибо обдуманно будешь вести войну свою, и помощь — в силе советника» (Мишлей, 24:6)[355]. При этом он добавил, что войны ведут с противниками, а «закон — не противник»[356]. И здесь мы ощущаем скрытый намек на историю «Альталены».

«Почему же правительство не сделало достоянием гласности свое решение о депортации Соблена?» — задает Бегин риторический вопрос. — «Чего же мы стыдились? Кого же мы боялись?» Нам нечего стыдиться, утверждает Бегин, и не перед кем дрожать от страха. В свое время Бегин, говоря о казнях бойцов Эцеля, подчеркивал: «Не существует прецедента в истории, когда власти приводили бы в исполнение смертный приговор в таком страхе и столь скрытно». Теперь же Бегин полагал, что Бен-Гурион подобным образом как бы копировал постыдное поведение презираемых им англичан.

История с Собленом очередной раз напомнила Бегину идею ѓадара (достоинства), о которой говорится в гимне Бейтара. В советской тюрьме Бегин не стал отрицать, что он является сионистом и членом Бейтара. Быть сионистом — это не преступление, заявил он, пусть даже идея сионизма вызывает негодование советской власти. В данном случае Израиль также действовал должным образом, арестовав Соблена и заявив, что будет держать его под арестом десять дней — то обстоятельство, что эти десять дней ареста вызвали негодование американцев, не делает такое решение неправильным. А Бен-Гурион и Шапира без какой-либо причины навлекли на Израиль позор — то есть нечто прямо противоположное достоинству.

Израиль дал возможность еврейскому народу избавиться от навязанной ему роли раболепных полуграждан — вот какую мысль старался донести до своих слушателей Бегин. В прошлом любое действие, неугодное местным властям или соседям, таило опасность для еврейской собственности, а то и еврейской жизни — потому евреи постоянно жили в страхе. Теперь это уже не так. Значимость Израиля в том, что его существование изменило реальные условия еврейской жизни. Именно это имел в виду Бегин, одновременно высмеивая незаконченное юридическое образование Бен-Гуриона: