Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

В апреле 1974 года Комиссия Аграната опубликовала свой отчет о роли руководства армии в неудачах Войны Судного дня. В отчете резко критиковалось бездействие высокопоставленных военачальников, игнорировавших разведывательные данные, которые свидетельствовали о неминуемом нападении противника. Общая тональность отчета в большей степени, чем его конкретные выводы, вынудила премьер-министра Голду Меир через десять дней после публикации отчета уйти в отставку, что означало конец ее политической карьеры. Министр обороны Моше Даян также подал в отставку; однако вскоре он вернется в правительство, сформированное Бегином и возглавляемым им Ликудом. Комиссия также заявила, что Давид «Дадо» Элазар, начальник Генерального штаба Армии обороны Израиля, «несет личную ответственность за неправильную оценку ситуации и неготовность армии»; два года спустя Элазар, в возрасте 47 лет, умер от сердечного приступа. Сделанная Бегином после 1967 года пессимистическая оценка возможностей долгосрочного разрешения арабо-израильского конфликта оказалась верной; наивным оказался оптимизм его соперников, утверждавших, что враги Израиля не осмелятся напасть на него, поскольку он очень силен, — они не учитывали их стойкую ненависть к евреям, в постоянстве которой Бегин никогда не сомневался.

После ухода Голды Меир с поста премьер-министра ее место занял Ицхак Рабин, бывший начальником Генерального штаба ЦАХАЛа во время Шестидневной войны. Он ушел в отставку через три года, весной 1977 года, когда в израильской прессе появились сообщения о банковском счете (на небольшую сумму), открытом его женой за рубежом, — что тогда запрещалось израильским законодательством. На время до следующих выборов (промежуточный период продолжительностью в один месяц) премьер-министром стал Шимон Перес от МААРАХа.

Вся эта череда лидеров левой ориентации, в отличие от непрерывного (за исключением краткого премьерства Моше Шарета), с 1948 года по 1965 год, правления Бен-Гуриона, их все более явственно ощущаемая некомпетентность, недобросовестность и элитарность (мало кто из израильтян того времени мог даже представить себе наличие счета в зарубежном банке) в значительной степени способствовали уменьшению популярности партий левого толка[379]. Левые все чаще воспринимались как представители европейской, белой, образованной элиты, далекие от нужд других слоев населения.

Социальные волнения приобретали все больший размах. Израильские мизрахи[380] — главным образом, евреи — выходцы из стран Северной Африки, Йемена и Ирака, которые никогда не получали в полной мере свою долю все еще скудного израильского национального богатства, — начинали требовать перемен. Бегин, будучи ашкеназом и образованным человеком, тем не менее никогда не считался принадлежащим к этой элите. Его многолетнее пребывание в политической оппозиции рассматривалось как политический капитал; его неизменная поддержка концепции клаль исраэль (единого еврейского народа) обеспечивала ему положение мультикультурного лидера — в отличие от представителей социалистической элиты. На протяжении многих лет он уделял особое внимание евреям ближневосточного происхождения, которыми часто пренебрегали высокопоставленные ашкеназские круги.

Эцель состоял из евреев самого различного происхождения, и там никто не обращал внимания на этнические различия. В своей книге «Восстание» (опубликованной в 1952 году — в то время десятки тысяч иммигрантов жили в тесноте транзитных лагерей) Бегин рассказывает о своих бойцах, прибывших из Туниса, Йемена, Сирии, Аргентины, Южной Африки, Ирана и еще ряда далеких стран:

Мы представляли собой плавильный котел еврейского народа в миниатюре. Мы никогда не спрашивали о стране происхождения — нас интересовали только верность и способности. Наши товарищи из восточных общин были счастливы в Эцеле и чувствовали себя там как дома. Никто и никогда не демонстрировал по отношению к ним идиотское чувство превосходства, тем самым помогая им избавиться от незаслуженного чувства неполноценности, которое у них могло бы возникнуть[381].

В Эцеле — в отличие от Кнессета — сефарды достигали высшего положения. Прославленные бойцы Эцеля Файнштейн и Баразани, взорвавшие себя одной гранатой, чтобы не быть казненными на виселице, были соответственно ашкенази и мизрахи. Как равные они соединились в смерти и являли пример того единства, которое казалось чуждым сионистскому Рабочему движению.