Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Тем не менее Бегин и сотрудники «Моссада» продолжили свои усилия. Тысячи эфиопских евреев, невзирая на опасности пути, пришли пешком в Судан, где они жили в лагерях беженцев, скученно и в постоянном страхе, что их еврейское происхождение станет известно. Согласно оценке Гада Шимрона, бывшего тогда резидентом «Моссада» в Хартуме, число беженцев в двух таких лагерях составляло порядка миллиона человек[421]. Агенты «Моссада» продолжали выявлять евреев в лагерях и, на судах и самолетах, привезли в Израиль еще несколько тысяч человек. В 1979 году Бегин, по всей видимости, обеспокоенный высказываниями как в Израиле, так и в странах диаспоры относительно того, что он оставил на произвол судьбы эфиопскую общину, дал понять о своей причастности к спасению ее членов. Выступая 1 мая 1979 года по израильскому телевидению, он сказал: «Я сейчас не могу вдаваться в подробности, но хочу сказать вам, что мы принимаем меры к тому, чтобы привезти их всех в Эрец-Исраэль, и мы продолжим свои усилия в этом направлении. Мы не успокоимся, мы не будем сидеть сложа руки, пока все евреи — и сирийские, и эфиопские — не окажутся с нами, в нашей стране». В том же выступлении он обратился к тем сирийским евреям, которые не сомневались, что он не оставит их: «Я хочу сказать вам, друзья мои, что мы не забываем о наших братьях, о четырех тысячах человек древней еврейской общины, которые внесли значительный вклад в сокровищницу еврейского знания и мудрости на протяжении тысячелетий. Нам нужно несколько самолетов, чтобы доставить их всех в спасительную гавань»[422].

Мир не знал, что Бегин уже думал об этих сирийских евреях, и они, будучи в дамасской западне, интуитивно представляли себе систему ценностей Бегина. В самом деле, примерно в то же время, когда Бегин, вскоре после выборов, предоставил убежище вьетнамским беженцам, он принял молодого канадского профессора юриспруденции, Ирвина Котлера, возвращавшегося из Сирии, где он встречался с евреями из гетто Дамаска, возникшего в 1967 году, во время Шестидневной войны. Котлер (который впоследствии станет министром юстиции и генеральным прокурором Канады) привез Бегину послание из Сирии. Запрос Котлера был передан Ариэле Зееви, которая стала юридическим советником Бегина. Старик, встреченный Котлером в гетто и узнавший, что тот направляется в Израиль, сказал ему: «Обними Бегина за всех нас и передай ему, что мы знаем: стань он премьер-министром в 1973 году, дамасского гетто уже бы не существовало — потому что мы все жили бы в Израиле».

Старый сирийский еврей не мог знать того, что уже знала Ариэла Котлер-Зееви (вышедшая замуж за молодого канадского юриста): Бегин действительно пытался освободить сирийских евреев в 1973 году. Ариэла была свидетельницей того, как к концу Войны Судного дня Бегин настоятельно просил премьер-министра Голду Меир включить требование о предоставлении свободы сирийским евреям в пакет соглашений с Сирией. Он советовал премьер-министру: если Сирия хочет, чтобы Израиль отвел свои танки от Дамаска, то следует настаивать на освобождении евреев из гетто. Однако Голда Меир не хотела дополнительных сложностей, и сирийские евреи остались в гетто, тщетно ожидая освобождения (правда, в 1989 году сирийское правительство ослабило ограничения на еврейскую эмиграцию — поставив, однако, условие: евреи, выезжающие из Сирии, не могли направляться в Израиль).

Бегин всю жизнь помнил Давида Кароля, оставшегося в СССР, в «промерзшем северном краю». И он не забыл про евреев Дамаска, хотя и не смог помочь им в 1973 году, в сражении с Голдой Меир. Возможно, поэтому он так активно занимался судьбой эфиопских евреев. В период 1977–1984 гг. около восьми тысяч евреев из Эфиопии прибыли в Израиль через Судан. В ноябре 1984 года премьер-министр Шимон Перес доставил в Израиль около шести тысяч эфиопских беженцев в рамках операции «Моше». В 1991 году, когда премьер-министром стал Ицхак Шамир, была предпринята еще одна попытка договориться с Менгисту; в мае того же года, после свержения Менгисту, в рамках операции «Шломо» из осажденной столицы Эфиопии было переправлено в Израиль, в течение 24 часов, еще 14 тысяч эфиопских евреев.

Хотя операции «Моше» и «Шломо» и осуществлялись соответственно при Пересе и Шамире, начало было положено Бегином. Как сказал Шимон Перес, выступая в Кнессете в 1985 году, вскоре после проведения операции «Моше»: