Ментальная перезагрузка. 5 шагов к своей настоящей жизни

Рассказывает, что здесь повсюду видеокамеры, за нами следит охрана, а по периметру установлен высокий забор. Чтобы выйти наружу, придется спрашивать разрешения. Сахар и кофе запрещены — я и то и другое, кстати, очень люблю, — а если захочется еще какой-нибудь еды, кроме той, что входит в здешнее меню, то без разрешения ее тоже не получить. Равно как и не изменить что-либо в условиях моего пребывания. Далее мужчина рассказывает о распорядке дня, перечисляя пункты по памяти и загибая пальцы.

Ранний подъем.

Зарядка.

Групповые занятия йогой.

Совместный завтрак.

Групповая медитация.

Групповая терапия — 1.

Обед.

Групповая терапия — 2.

Личная беседа.

Совместный ужин.

Домашнее задание: прочитать текст.

Собрание анонимных алкоголиков.

Использование интернета (до 22:00).

Он наклоняется вперед. Серьезно смотрит мне в глаза.

— Надо строго следовать плану, придерживаться расписания, Эрик. Нужно быть готовым приложить значительные усилия, — говорит он. — Возможно, более значительные, чем вы предполагаете.

Несмотря на то что я приехал сюда по своей воле, все равно чувствую, что это как-то несправедливо.

Будто в тюрьму попал.

* * *

Проходит немного времени. Мне кажется, что я совершенно не готов встретиться с абсолютно незнакомыми людьми. Но надо все-таки пытаться делать то, чего от меня ждут. А ждут от меня сейчас готовности первый раз пообедать вместе с остальными обитателями дома. К счастью, долго искать себе место не пришлось: вокруг стола девять стульев, восемь из которых уже заняты. Будь моя воля, не колеблясь отменил бы эту встречу.

Сидящие за столом выглядят как обычные люди. Вот, например, мужчина лет пятидесяти. Вот молодая женщина с немного странным взглядом, вся покрытая татуировками. Две дамы постарше, на вид довольно консервативные. Парень атлетического телосложения. Двое юношей, кажущихся слишком молодыми для пребывания здесь. И Люси, одна из моих соседок; ей удается первой же репликой полностью сбить меня с толку.

— А у вас какой любимый наркотик? — спрашивает она.

Видимо, все знают, что я здесь потому, что от чего-то зависим. Тем не менее чувствую необходимость преуменьшить свою проблему.

— Только лекарства принимал, больше ничего, — отвечаю я.

Все улыбаются, посмеиваются, отчего я немного растерян. Может, это какая-то шутка, известная только посвященным? И они мне не верят? Или этот смешок — что-то вроде дружелюбного приветствия?

Я немного рассказал им о себе, и Люси отметила, что у меня с ней больше общего, чем просто зависимость от чего-то. Ее отец норвежец. Вполне удачное начало для того, чтобы облегчить мое знакомство с этой компа­нией.

Разговор обо мне заканчивается. Из дальнейшего общения выясняется, что за столом есть футболисты, сценаристы, финансисты, бизнесмены, а также обычные люди. Говорят, что здесь хорошо. Что впереди меня ждет много интересного. Беседа протекает легко. Они нормально относятся к моему молчанию. Понимают: это именно то, что мне сейчас нужно.

* * *

Я иду в библиотеку на свой первый сеанс терапии. Прихожу рано, поэтому, прежде чем войти, слоняюсь по коридору. На полках лежат книги, большинство на темы зависимости, духовности и преодоления трудностей. Пролистываю некоторые из них. Жду, когда начнется сеанс, волнуюсь. В животе все сильнее ощущается свинцовая тяжесть.

Это усиливается чувство стыда.

В дверь входит молодой — или как минимум моложе меня — мужчина с блокнотом в руках. Выглядит опрятно. Даже верхняя пуговица у него на рубашке застегнута, а стрижкой он очень напоминает Тинтина[4]. Это доктор Райан, терапевт, который будет руководить моим лечением, пока я нахожусь здесь. Он крепко пожимает мне руку. Слегка улыбаясь, идет к двум креслам с подголовниками, стоящим у окна. Указывает на то, в которое я могу сесть. Теперь мы сидим прямо друг напротив друга, и носы наших ботинок почти соприкасаются. Доктор просит меня рассказать, почему я сюда приехал. Говорю, что обычно я сам справляюсь с большинством трудностей; что считал себя способным побороть зависимость самостоятельно; что врал самому себе и близким; пытался оставаться на плаву слишком долго и не мог признать наличие проблемы. Пока я рассказываю, доктор Райан усердно записывает. Ничего не говорит. Просто спокойно смотрит мне в глаза. Чувствую одновременно, что беспокоюсь и что я в безопасности. Не знаю, как себя вести. Можно ли положить ногу на ногу, стоит ли демонстрировать, что я себя контролирую и говорю именно то, что чувствую?

— Кто вы? — спрашивает он.

Понятия не имею, что ответить.

— Кто я? — переспрашиваю я.

— Да, кто вы? — повторяет он.

Экономист, специализирующийся в сфере бизнеса? Оратор? Писатель? Все эти варианты чересчур банальны. Хочется сказать какие-нибудь глубокомысленные слова, но выходит нечто поверхностное.

— Э-э… Я норвежец. Отец… Коуч… Мне сорок четыре года… Не знаю.

Доктор Райан сидит неподвижно. Кажется терпеливым и внимательным.

— Никогда об этом не задумывался, — продолжаю я.

Смотрит на меня изучающе. Позволяет паузе длиться. Начатую тему не оставляет.

— На более глубоком уровне, Эрик, кто вы?