Мера всех вещей

Сокр. А касательно души, почтеннейший, не то же ли самое? Доколе она худа, то есть несмышлена, развратна, несправедлива и нечестива, – не должно ли обуздывать ее пожелания и позволять ей делать только то, от чего она вышла бы лучшею? Полагаешь или нет?

Калл. Полагаю.

Сокр. Так-то ведь и самой душе, вероятно, будет лучше?

Калл. Конечно.

Сокр. Но обуздывать пожелания не значит ли – исправлять наказанием?

Калл. Да.

Сокр. Стало быть, исправление посредством наказания для души лучше ненаказанности, как недавно тебе казалось?

Калл. Не знаю, что ты говоришь, Сократ; спрашивай кого-нибудь другого.

Сокр. Этот человек не терпит своей пользы и того состояния, о котором идет речь, то есть исправления через наказание394.

Калл. Да мне таки и надобности нет до твоих речей. И то я отвечал тебе единственно для Горгиаса.

Сокр. Пускай. Так что же мы будем делать? Оставим свою беседу на половине?

Калл. Что сам знаешь.

Сокр. Но ведь и басен, говорят, на средине не прерывают, а приставляют к ним голову, чтобы они без головы не ходили. Отвечай-ка мне и на дальнейшие вопросы; пусть наша беседа получит голову.

Калл. Как ты настойчив, Сократ! Но если угодно меня послушаться, то оставь этот разговор или по крайней мере разговаривай с кем-нибудь другим.

Сокр. Да кто же захочет? Нет уж, мы своей беседы не оставим неоконченной.

Калл. А сам ты не можешь привести ее к концу, либо говоря один, либо отвечая самому себе?

Сокр. Чтобы надо мной сбылись слова Эпихарма395: «О чем прежде говорили двое, на то станет меня одного». Но это, вероятно, была бы уже крайняя необходимость. Если же и сделаем так, все-таки мы должны, думаю, друг пред другом стараться узнать, что в предмете нашей речи истина и что ложь, ибо в этом, очевидно, общее всех благо. Итак, я, пожалуй, раскрою предмет собственною речью, как о нем думаю, но, если кому из вас покажется, что я неправильно соглашаюсь с собой, вы должны возразить и обличить меня, ибо все, что говорю, говорю ведь не как знаток, а только исследую вместе с вами; так что возражатель едва лишь начнет утверждать дело – я первый уступлю ему. А говорить буду я для того, что вы считаете нужным довести нашу беседу до конца. Если же не хотите этого – оставим ее и разойдемся.

Горг. Нет, Сократ, мне кажется, что уходить не надобно; ты должен раскрыть предмет собственною речью. Да то же, думаю, кажется и другим. Признаться, я и сам хотел бы послушать, как раскроешь ты остальное.

Сокр. Правду сказать, Горгиас, мне приятно было бы продолжать разговор с Калликлом, чтобы наконец на слова Зифа396 отвечать ему изречением Амфиона; но так как ты, Калликл, не хочешь окончить беседы, то по крайней мере слушай меня и возражай, если покажется тебе, что говорю не хорошо. Обличенный тобой, я не рассержусь на тебя, как ты на меня, а напротив, запишу тебя, как великого моего благодетеля397.

Калл. Говори сам, добряк, и окончи.

Сокр. Слушай же. Я поведу речь сначала. Приятное и доброе одно ли и то же? Не одно и то же, как согласились я и Калликл. Приятное ли надобно делать для доброго, или доброе – для приятного? Приятное для доброго. Но приятное есть то, от присутствия чего мы чувствуем удовольствие, а доброе – то, от присутствия чего мы добры? Конечно. Добры же мы, как и все прочие, бываем тогда, когда имеется какая-нибудь добродетель? По мне, это необходимо, Калликл. А добродетель-то каждой вещи – и сосуда, и тела, и души, и всякого животного – имеется в ней не как нечто прекрасное без пути, но обнаруживается порядком, правильностью и искусством, что сообщается всем им. Не так ли? Я полагаю, что непременно так. Следовательно, добродетель каждого есть нечто, введенное в порядок и благоустройство? Могу полагать. Стало быть, каждое сущее делается добрым от собственного каждому и находящегося в каждом благоустройства? Мне кажется. И душа, имеющая свое благоустройство, значит, лучше неблагоустроенной? Необходимо. Но ведь имея благоустройство-то, она – благонравна? Да как не быть? А будучи благонравной-то, она рассудительна? Совершенно необходимо. Следовательно, душа рассудительная – добра. Против этого я ничего не могу сказать, любезный Калликл. А ты, если можешь, научи.

Калл. Говори, добряк.