Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

– С чего вы взяли? Все, кроме Тревора, ушли. Я своими глазами видел, как они уходили. Двери были заперты и закрыты на задвижки и засовы.

– Служебный вход был заперт, но не на задвижки и засовы. Хокинс отпер дверь своим ключом. Боковую дверь у главного входа отпирали, когда выходила мисс Брейси, задвижки и засов оставались открытыми, пока не ушли Моррис и Найт. Они слышали, как Джоббинс накидывал засов.

– Значит, их точно можно исключить.

– Послушайте, – сказал Аллейн. – Вот вам ситуация, оцените сами. Джоббинс еще жив. Кто-то стучит в боковую дверь главного входа. Джоббинс спускается. Знакомый голос просит открыть – актер оставил кошелек в гримерке или что-то подобное. Джоббинс впускает гостя. Тот идет за кулисы и говорит, что выйдет через служебный выход. Джоббинс возвращается на пост. В полночь он отправляется к телефону – совершать положенные звонки, а дальше все идет своим чередом.

– Откуда вы это знаете?

– Дорогой друг, для блестящего драматурга у вас слишком скупое воображение! Я вовсе не знаю, я предлагаю способ раздраконить вашу теорию запертых дверей. Я вижу еще, по крайней мере, одно решение – оно даже проще и, вероятно, истинное. Подумайте вот о чем: если вы наотрез отказываетесь сообщить мне хоть что-то о ком-то из вашей труппы, вы, возможно, покрываете настоящего преступника и уж точно не помогаете обелить остальных шестерых – или семерых, считая Кондусиса.

Перегрин помолчал.

– По-моему, все это – чистая софистика, но я вас понял. Однако должен предупредить: вы выбрали плохого исполнителя. У меня отвратительная память. Какие-то соображения глубоко в закоулках памяти тревожат меня с самой катастрофы. Думаете, я в состоянии их поймать? Как бы не так.

– А с чем они связаны?

– Наверное, со звуками, которые издавал Тревор. И еще с Кондусисом. С тем утром, когда он показал мне сокровище. Впрочем, я тогда изрядно захмелел, так что свидетель из меня ненадежный. Однако скажите, что вы хотите знать, и я поищу ответы.

– Очень мило, – сухо ответил Аллейн. – Начните с… с кого угодно. Маркус Найт. Что можно сказать о нем – помимо того, что публикует пресса? Я прочитал все о магазине канцелярских товаров его отца в Вест-Хэме и о том, как Маркус Найт достиг успеха. Правда, что он неуравновешенный?

Перегрин, похоже, испытал облегчение.

– Так вы только об этом!.. Он просто дьявол – но настолько превосходный актер, что мы изо всех сил стараемся мириться с его характером. Вообще-то могу сказать, что он очень милый человек, собирает марки, однако от малейшей критики в свой адрес просто взрывается. Неблагоприятный отзыв для него – смерть; он тщеславный, как павлин. Правда, говорят, в глубине души лапочка… хотя до глубины души добраться непросто.

Аллейн подошел к фотографиям на стене: все актеры труппы в костюмах и с подписями. Маркус Найт был представлен портретом, потрясающе схожим с графтонским портретом и гравюрой Дрюшо.

– Потрясающе, как похож. Необычайная удача! – Он повернулся к Перегрину и понял, что тот смотрит не на портрет, а на подпись. – Да, смелая надпись!

– Дело не в этом… Что-то… Черт! Не помню!

– Пока оставьте, потом вспомните. Скажите: издевки, которые Найт выслушивал от Гроува, вполне привычные? Весь этот бред про Короля-Дельфина?

– Вполне.

– Если Найт такой ранимый, как вы говорите, почему ему просто не отряхнуть с ног прах «Дельфина»?

– Я думаю, – с необычайной простотой ответил Перегрин, – что ему нравится роль.

– Дорогой Джей, прошу меня извинить: конечно, ему нравится. Роль несомненно лучшая, не считая пьес Шекспира, что ему доводилось исполнять.

– Вы так считаете? В самом деле?

– Честное слово.

Перегрин неожиданно просветлел.

– Ну теперь я весь ваш.

– Да какая разница, что я считаю! Вы и сами понимаете, как хороша пьеса.

– Да, но как же приятно слышать… Из чего вы можете заключить, что по темпераменту я близок к Марко Найту.

– Они с Дестини Мид были любовниками?

– Все у них шло гладко, пока не вмешался Гарри, бросив бедную Гертруду. Выбор актеров казался нам удачным: с одной стороны, Десси и Марко, довольные до чертиков, с другой – неразлучные Герти и Гарри. А потом начался круговорот, и я буквально схожу с ума. Постоянно жди беды! Учитывая способность Марко включать хулигана в мгновение ока – возможно все. Мы постоянно держим пальцы скрещенными.

– А мисс Мид, она… мне кажется, не слишком интеллектуальна.

– Тупа, как пробка, – энергично сказал Перегрин. – Просто чудо, как глупа. Милая Десси. И все же, – добавил он, – есть в ней и элемент лукавства.

– Это не проблема для режиссера, при такой тонкой роли?

– Вовсе нет. Нужно просто сказать: «Дорогая, ты печальна. Твое сердце разбито», – и слезы текут ручьем. Или «Дорогая, ты умнее всех, видишь, ты всех победила», – и она схватывает все, как мармозетка. Или еще проще: «Дорогая, ты его ужасно заводишь» – и все, что она делает, излучает очарование.

– Вспыльчива?

– Только для проформы, когда решит, что пора себя показать. А так – вполне добродушна.

– Она бросила Найта резко или постепенно?