Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

– Постепенно. Это можно было заметить на репетициях. В любовных сценах. Рассматривала ногти через его плечо, снимала комочки туши с ресниц… А потом начала спрашивать, нельзя ли сделать сцену нейтральнее – она, видите ли, решила изменить подход… Господи, какой там у нее подход? Только инстинкт, основанный на прекрасной технике и звездности.

– Насколько я знаю, она разошлась со вторым мужем и живет одна?

– Ну… да. Официально.

– Есть еще что-нибудь про нее?

– Наша Десси – безудержный игрок. Играет на бирже, на скачках и вообще везде, где получится. Именно это сгубило ее второй брак. Муж не выдержал бесконечных рулеток, карт и костей.

– Играет успешно?

– Подозреваю, она и сама толком не знает, так у нее все запутано.

– А мисс Брейси?

– Тут совсем другая история. Ничего не знаю о прошлом Герти, но она, несомненно, несет печать женщины, которую отвергли. Она… она и обычно-то не слишком благосклонная, а последние события разворошили осиное гнездо. Она и Марко – орел и решка презренной любви. Марко – живой пример оскорбленного тщеславия и зыбкого смирения. Очень трогательно, на мой взгляд, что он до сегодняшнего дня ничего не предпринимал против Десси. Но я боюсь, не развернется ли он внезапно и не задаст ли трепку Гарри.

– Он способен ударить?

– Врежет от души. А Герти, тем временем, не обрушивается на соперницу за свое горе, а только шипит и жалит вероломного предателя.

– Стало быть, на мисс Мид никто не держит зла, а Гроув – объект двойной ненависти?

– Еще мягко сказано, – кивнул Перегрин.

– Найт и мисс Брейси действительно всерьез ненавидят его? Не слишком ли сильное слово?

– Нет, не слишком… – Перегрин вдруг быстро спросил: – А при чем тут это? Какая разница, как Марко и Герти относятся к Гарри?

– Да никакой, думаю. А что насчет Рэндома? Что можете сказать?

– Чарли? Невинная овечка. Не совсем, как вы наверняка разглядели, не на сто процентов настоящий мужчина, ну так что с того? В театр он этого не тянет. Например, ничего страшного, что у него одна гримерка с мальчиком.

– Какие-то хобби?

– Вы слышали: суперкроссворды. Шифры. Древние манускрипты. Он настоящий антиквар, как мне говорили. По словам Джера, у него безошибочный нюх на редкости. Полжизни проводит на распродажах в грошовых лавочках на Лонг-акр и Черинг-Кросс-роуд. Актер добросовестный. Частная привилегированная школа и театральная академия.

– И все члены труппы были знакомы до этой постановки?

– О да. Кроме Эмили. Она начинающая, – с теплотой улыбнулся Перегрин, – и пока мало кого знает в Вест-Энде.

– Скажите, вы хорошо помните пальто Гарри Гроува?

– Видел однажды вечером – Гарри шел по улице в наряде, от которого все шарахались, и выслушивал множество комментариев от актеров.

– Что говорили?

– Я был далековато, чтобы… – Перегрин, забыв закрыть рот, уставился на Аллейна. – О нет! – воскликнул он. – Не может быть!

– Что?

– На… на Генри Джоббинсе?!

– Да, в пятницу вечером Гроув отдал пальто Джоббинсу. Сказал, что оно никому не нравится.

Перегрин покачал головой.

– Просто представить не могу, как я не узнал его на бедном Джоббинсе. Я ведь даже отпустил шуточку, а он сказал, что это подарок.

– Может, из-за шарфа?

– Шарфа? Кажется, шарфа на нем не было.

– Не было? Ярко-желтый шарф?

– Погодите. Да, – сказал Перегрин, побледнев. – Конечно. Я… я помню. Потом.

– Но не сначала? Когда говорили с Джоббинсом?

– Тогда не помню. Не видел.

– Пожалуйста, ни с кем не говорите о пальто, Джей. Это очень важно. И даже, – добавил Аллейн дружеским тоном, – с вашей Эмили.

– Хорошо. А можно узнать, почему это так важно?

Аллейн объяснил.

– Теперь ясно. Хотя это вряд ли вас особо продвинет, да?

– Если никто не знает об обмене…

– Ну да, точно. Это я сглупил.

– Вот теперь действительно все. Простите, что задержал вас до неприличия долго.

Перегрин пошел к двери, помедлил и вернулся.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы написать мою Кондусисиаду… или Кондусиссею?

– Да хоть Кондусисиану. Неважно. Я рад, что вы решили помочь. Спасибо. Дадите знать, как будет готово?

– Обязательно. Где вас найти?

– Здесь я буду, наверное, еще часок. А потом – куда меня направит расследование. Мы оставим в театре констебля. Если я уеду, он примет сообщение. Вы в самом деле не против?

– В самом деле. Если это хоть чем-то поможет.

– Спасибо. А сейчас до свидания. И по пути – не попросите мистера Найта войти?

– Конечно. Уже половина первого, – заметил Перегрин. – Боюсь, он взбрыкнет.

– В самом деле? – спросил Аллейн. – Давайте его сюда.

Глава 9 Ярость Найта

I

Маркус Найт выглядел не взбрыкнувшим, а скорее, зловещим. Он вошел с видом человека, делающего колоссальное одолжение. Когда Аллейн принес извинения за то, что заставил долго ждать, Найт только махнул рукой, словно говоря: «Забудьте. Тем не менее…»

– В нашей работе, – сказал Аллейн, – никогда не угадаешь, сколько продлится разговор.

– От моего внимания не ускользнуло, – заметил Найт, – что вас почтили визитом.

– Хартли Гроув? Да. Он кое о чем подумал.

– Он думает о многих вещах, как правило – крайне оскорбительных.