Метаморфозы. Новая история философии

Мишель Фуко в своих работах (особенно в «Археологии знания» (1969)), что начиная с Т. Р. Мальтуса и Д. Рикардо и заканчивая К. Марксом, экономическая наука «открывала» производство как главный и конечный источник всей стоимости, каким бы искажениям оно ни подвергалось в сфере обмена. Согласно Фуко, речь идёт о перемещении богатства от плодов земли к творческим силам человеческой биологической жизни. В работах Адама Смита этот переход ещё не прослеживается. Мальтус – это первая точка соприкосновения экономики и современных наук о жизни, когда в концепции «органической структуры» современные биологи обнаруживают принцип, который соответствует труду в экономической сфере. В XIX веке экономика впервые начинает «расти», точно так же, как жизнь начинает пониматься как процесс эволюции и онтогенетического развития: органическое становится живым, а живое – это то, что производит, растёт и воспроизводится; неорганическое – это неживое, то, что не развивается и не воспроизводится. Поэтому то, как Мальтус и Маркс решают вопрос о росте населения, становится неотделимым от вопроса об экономическом росте. Отныне политическая экономия будет анализировать процессы труда и производства в тандеме с процессами человеческого, биологического воспроизводства (пола и расы), поскольку ограничивающие условия воспроизводства будут лежать в основе биополитических стратегий власти. Это – рождение биополитики и биолиберализма. Конвергенция «ОРГАНизма» и «ОРГАНизации», когда первые становятся «искусственными», вторые – «оживают», есть метонимия – замена целого и простых элементов, сознания и бессознательного.

Мальтус был первым, кто понял, что не нужно управлять экономикой, ведь можно управлять населением! Здесь мы снова видим то, на что историки науки уже давно обратили внимание, – на двусторонний обмен объяснительными структурами и образами между естественными и социальными науками.

Например, в XVII веке был выдвинут целый «законов природы», которые были явно смоделированы по образцу светских правовых систем, зарождавшихся в Европе в то время. Два столетия спустя, уже социологи использовали установленные к тому времени «законы природы» в качестве шаблонов для понимания современных обществ и управления ими.

Questione del corpo

Видный историк народонаселения и географ Эдвард Энтони Ригли (1931–) однажды поместил Мальтуса «между двумя мирами»[154]. Он имел в виду, что Мальтус стоял между двумя различными экономическими системами: до-современной, органической, преимущественно аграрной экономикой, о которой и писал Мальтус, с одной стороны, и современной индустриальной экономикой, только набиравшей ход на рубеже XVIII и XIX веков. Но эти «два мира» можно разместить не только в хронологическом порядке, но и в пространственном – как Старый (Европа) и Новый свет (Америка)? Фактически, Мальтус сам определил свой демографический принцип применительно именно к Новому свету, заявив в первом издании «Опыта» (1798), что Британская Северная Америка является примером быстрого роста населения, и сделал это ещё более существенным во втором, расширенном издании 1803 года.