Метод Нострадамуса

Постепенно движения Юргена сделались замедленными, горячечный блеск потух, а глаза пристально и недобро прищурились. По углам рта залегли скорбные складки, брови сошлись к переносице; Эрнст Карлович покусал нижнюю губу, сварил и выпил бог знает какую по счету чашку крепчайшего черного кофе, выкурил, откинувшись на спинку кресла, очередную сигарету и снова взялся за работу — с прежним усердием, но уже без видимого энтузиазма. Похоже было на то, что проступившие сквозь корявые строчки расчетов контуры будущего не вызывают у него восторга, а казавшаяся такой достижимой мечта стать благодетелем всего человечества только что прямо у него на глазах рассыпалась прахом.

Наконец, Юрген оставил работу. Все было бесполезно. Он проверил расчеты дважды, и оба раза получил один и тот же результат. Метод Нострадамуса работал, в этом не было сомнений. Но лучше бы все это оказалось фикцией, миражом, фатаморганой; лучше было жить, оставаясь в блаженном неведении, чем знать о себе такое.

Он выцарапал из пачки последнюю сигарету и закурил, заметив, что руки дрожат, как с сильного похмелья. Уже вторая затяжка вызвала острый приступ тошноты. Юрген ввинтил сигарету в отвратительную, как куча дерьма, и почти так же воняющую груду окурков, под которой была погребена пепельница, встал, с трудом разогнув затекшую от долгого сидения спину, и на непослушных ватных ногах подошел к окну.

Отдернув портьеру, он обнаружил, что снаружи почти рассвело. В сереньком предутреннем свете поблескивала тонкая, прихотливо изогнутая линия реки, внизу по шоссе катились автомобили, и фары у некоторых уже были погашены. Фонари вдоль дороги и вокруг стоянки перед домом еще горели, но их свет уже стал бледным и ненужным. По просторному, поросшему ровной зеленой травкой пустырю уже бегали выведенные на прогулку собаки — самые нетерпеливые, привыкшие будить хозяев ни свет, ни заря. Вдали, у причала, белели прогулочные теплоходы, с такого расстояния похожие на дремлющих у берега чаек.

Юрген смотрел с высоты птичьего полета на Москву, но видел при этом совсем другое. Перед его внутренним взором, как наяву, стояли похожие на древние храмы просторные сосновые леса вокруг родного Козьмодемьянска, тихие лесные речки с черной, как деготь, водой и невысокими, обрывистыми песчаными берегами, редкие, нищие деревеньки и их обитатели — тоже нищие, испитые, изуродованные жизнью, но простодушные, открытые и безобидные. Эдик Юркин видел лица своих земляков, слышал их своеобразный, торопливый и одновременно напевный говор, и понимал, что его место там. Еще несколько часов назад он был уверен, что больше никогда не вернется на свою малую родину, что его место здесь, в Москве, а в перспективе, возможно, где-нибудь в самом сердце старушки-Европы. Но за эти несколько часов многое изменилось, и теперь Юрген понимал — просто знал, как люди знают, что вода мокрая, трава зеленая, а солнце встает на востоке, — что из Москвы надо уезжать.

Бежать со всех ног. Убежать будет очень трудно даже налегке, а уж о том, чтобы оголить банковский счет и, тем более, продать квартиру, не может быть и речи.

«А впрочем, — подумал он, немного успокоившись, — не надо пороть горячку. Я всегда презирал шарлатанов, за деньги вешающих людям на уши наукоподобную лапшу, но факт остается фактом: уличить шарлатана, выдающего себя за астролога, неспециалисту очень трудно. Проверить правильность прогноза, как правило, невозможно, и в случае, если прогноз не сбудется, всегда найдется убедительная отговорка: вы повернули не направо, а налево, и прошли на три шага дальше, чем следовало, потому-то, вместо того, чтобы найти чемодан с долларами, получили кирпичом по макушке. А чемодан там был, можете не сомневаться, и нашел его вместо вас кто-то другой. А вас то ли сглазил кто-то, то ли вы сами совершили нечто такое, из-за чего аура ваша помутнела, и все это привело вас на больничную койку с проломленным черепом и сотрясением мозга… Короче, отвали, приятель, денег твоих у меня уже нет, ступай-ка лучше в церковь, грехи замаливать. А понадобится новый астропрогноз — милости прошу, телефончик вам известен…

Поэтому бежать мне никуда не надо, а надо спокойно наплести Алику с три короба: дескать, все просто превосходно, а вскорости станет еще лучше, и твое будет царствие небесное на земле. Избранный курс в целом верен, только надо быть немного осторожнее, дипломатичнее, а главное, пока дело окончательно не решится в нашу пользу, поменьше баловаться с уголовным законодательством, а лучше вообще с ним не баловаться…