Меж двух огней

Лучше начать продумывать, как она избавится от их неусыпного надзора. Мел не обрадуется новым компаньонам, а уж от поручения, данного Айре, впадёт в неистовство. Наверное. Вряд ли угольчатые спустят ему, если он примется орать на них — или на неё. Или вообще поднимет шум.

Впереди завязалась суматоха. Аглорские солдаты неохотно расступались перед большой группой реманов, и всякий, ряженый кто во что горазд, был обвешан оружием с головы до ног. В отличие от типичной легионерской собранности, этот отряд источал дух бесшабашности. Во главе странного шествия выступал мужчина, крепко державшийся за рукоять гладиуса. Глаза предводителя смотрели в одну точку, и от этого рыбьего, ничего не выражающего взгляда у Айры кровь застыла в жилах. Если остальные реманы были бесшабашными, то этот — безумным, что заяц по весне.

Внезапно мужчина вытаращился на Айру. Она вздрогнула, точно он ткнул в неё мечом. Недалеко от истины — настолько пронзительный и пугающий у него был взгляд.

— Элайна? Сестра? — прошептал он, и Айра едва не задохнулась от тревоги. Словно мало ей потрясений на сегодня, кто-то поручил командование сумасшедшему! И видок у него был такой, будто он вот-вот начнёт бойню.

— Господин ошибся, — пролепетала она и пробежала мимо, не заботясь о том, что подумают угольчатые. Мужчина источал опасность. Если бы он схватил её, она бы точно упала в обморок, до того он испугал её — и обликом, и поведением.

Спиной Айра ощущала взгляд мужчины. Он сулил неприятности.

* * *

Веталина-Лаура-Нереа ден Шанталь, вторая дочь маркиза Огера-Франка-Сикромона ден Шанталь, привыкла прислушиваться к своему чутью не меньше, чем к советам отца. Как правило, советы совпадали, и их единогласие позволило ей возвыситься после того, как принцесса Селеста разогнала прошлых фрейлин.

На какое-то время Веталина осталась единственной поверенной Селесты — не считая некой простолюдинки, Айры, которая, несомненно, шпионила для принцессы. Веталину не сильно заботила мнимая конкурентка, однако для того, чтобы Селеста не сочла её чересчур умной, она пару раз проявляла зависть к служанке. Та, наверное, находила в этом повод для радости: как же, высокородная завидует черни!

Всё шло своим чередом, пока отец не объявил, что предпочёл сделать ставку на Меридия. От этого заявления Веталине стало нехорошо; она искренне служила Селесте, поскольку видела в ней наследницу. Неожиданная смена покровителя означала крутой разворот, лишавший её с таким трудом заработанных позиций.

Огер полагал, что ей ничего не стоит начать с чистого листа, но Веталине мысль претила. Так она и заявила отцу. На некоторое время он отстал от неё, хоть и лишил большей части довольствия; потом до неё дошли сведения от верных слуг, что по его приказу на Айру натравили убийц. Это возмутило Веталину до глубины души. Она не сомневалась, что простолюдинка каким-то образом продолжала служить Селесте. Так же считал отец, раз решил убить её. Переметнувшись на другую сторону, Огер остался таким же категоричным и бескомпромиссным, каким всегда был.

Её высочество была крайне недовольна, когда узнала о предательстве маркиза. Глядя в её глаза, сверкавшие льдистой яростью, Веталина задумалась, поступила ли правильно, когда сохранила верность. Чутьё успокаивало её — она по-прежнему среди победителей. Однако уверенность не спасала её от страха перед тем, что её могут счесть шпионкой — теперь уже не просто рода, который поддерживал принцессу, но Меридия.

Смерть короля положила конец остаткам доверия во дворце. Орлы и лисы скалились, когда оказывались в одном коридоре. Веталину, по природе миролюбивую, бросало в дрожь от бритвенных взглядов, которыми её награждали сторонники принца. Невольно рука её тянулась к животу, где боролись между собой страх и нутряная уверенность, что она поступает правильно.

Во дворце витало предчувствие грозы, и она не замедлила разразиться, когда прибыли посланники реманов. И западный, и восточный осколки не предупреждали своих послов о том, что привезут гонцы. А привезли они ультиматумы, которые вручили в тронном зале, где их приняли Селеста и Меридий бок о бок — не вполне нарушая закон траурного месяца, но проходя в опасной близости от этого.

К сожалению, Веталине выпало присутствовать на приёме. Ей никогда не забыть, как брат и сестра, позабыв обо всём — об окружавших их дворянах, о посланниках других королевств, о приличиях, в конце концов, — кричали друг на друга. Вернее, кричал Меридий, он всегда был порывист и не вполне контролировал эмоции; Селеста говорила почти шёпотом, сухим, как шелест листьев. Тем не менее именно она швырнула в принца канделябр, когда тот заявил, что уходит возглавлять священный поход.