Меж двух огней

— Ничтожества из светлых орденов не имеют ни желания, ни возможности прибегать к магии крови. Но перестраховка — признак долгого служения Владыке. К тому же Аглор не единственная наша головная боль.

С каждым словом крепло ощущение, что меня пытаются втянуть в какую-то безумную политическую круговерть интриг и шпионских игр. Никто и не думал спросить: «Эй, Такуми, как насчёт влезть по уши в дерьмо, которое не имеет к тебе ни малейшего отношения? Нет? Что ж, очень жаль. Сейчас я открою портал в Японию». Поразительно, как настойчиво жизнь без обладания суперспособностями подкидывала одну проблему за другой. До кучи не хватало только поймать уникальную для этого мира болезнь и умереть, не обладая иммунитетом к ней… Я решил сменить тему, потому что одна мысль о том, в какой передряге я очутился, причиняла немыслимую головную боль.

— Что произошло после одного из последних ударов? Эта волна… ненависти, сумасшествия, уничтожения? — подобрать слова оказалось на удивление трудно. Описать что-то настолько чуждое обыденной реальности было не по силам школьнику.

— Это то, что тебе придётся держать в себе на протяжении всей жизни. За владение тёмной магией требуется платить. Постоянно платить.

Понимание начало прокрадываться в сердце, но я ещё отказывался пустить его дальше.

— Твои красные глаза — это плата? Я не видел подобных ни у кого больше.

Вероника улыбнулась — открыто, почти приветливо, почти беззаботно.

— Это последствие несдержанности. Мне очень сильно повезло. Всего лишь небольшой след, всего лишь необычные глаза. Другие — те, кто не в состоянии сдерживаться, — становились калеками или монстрами. Существа из-за грани пристально наблюдают за всеми заключившими сделку, чтобы в удобный момент овладеть ими.

Улыбка девушки потускнела.

— Господин Аладиларий помог мне. Спас снова. Если бы не он, я была бы уже мертва… в каком-то смысле. Вместе с доброй частью этого города, возможно.

— Существа?..

— Не в том смысле, в котором это понимают люди. И они не наблюдают, а… Нечто делает нечто. И мы черпаем силу из этого источника, живём в постоянной борьбе. Каждый призыв тёмной магии — это война, а полем битв становится твоя душа. Тебя окутывает кокон энергии, которая способна за мгновение смять, сокрушить хрупкое человеческое тело, не оставив даже костей. Лишь предельная концентрация и хрупкий баланс пустоты, огораживающий от тьмы, защищают от участи хуже смерти. Разум должен быть чист и безмятежен, даже когда тебя разделывают на части.

— Неужели у тех, кто пользуется магией света, такие же проблемы?

— Нет. Свет, он совсем иной. Я не пользовалась им — по понятным причинам, но слушала рассказы и читала рукописи светлых магов.

Когда я открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, Вероника недовольно повела плечом.

— Довольно расспросов. Твоё обучение начнётся, когда мы выберемся отсюда. В любом случае могу успокоить тебя: прибегать к чистой магии тьмы придётся редко. Есть способ ограничить взывание к бездне, однако с ним лучше не попадаться на глаза эльфам. Они ненавидят осквернение и расправляются с теми, кто, по их мнению, порочен, быстро. Но, к несчастью для жертвы, недостаточно быстро, чтобы упустить из виду что-нибудь из многовековой пыточной практики.

Эльфы⁈ В этом мире живут эльфы? И они… пытают людей?..

Всемилостивые боги, мне захотелось схватиться за волосы. Есть ли в этом мире хоть одна живая душа, которая бы исповедовала гуманистические идеалы⁈

Вероника обернулась и, заметив мой потерянный вид, попыталась утешить меня:

— На Мельтинских островах эльфов нет, так что не переживай особо.

Вообще-то, у меня скопилась сотня причин для того, чтобы начать переживать. Такова была жизнь невольного прислужника зла в средневековом обществе, в конце концов. Однако в глубине души ещё теплился призрак надежды, что я сумею каким-то образом вырваться из навязанной клетки. Как минимум один метод я уже знал: твёрдо сказать Веронике, что я не собираюсь быть мальчиком на побегушках у местного Тёмного Властелина. Тогда она убьёт меня и поднимет труп, а моя душа отправится в рай… Или останется навечно в гниющем зомби.

Мы остановились около лавки. На её деревянной вывеске, помимо непонятных надписей, виднелись грубо вырезанная катушка с нитью, игла и камзол.

— Конь, стой здесь. Не следи за Такуми. Такуми, заходи.

Я моргнул, и Вероника со вздохом объяснила:

— Это портной.

Одежду подобрали быстро. Скорость работы подгонял страх: хозяин лавки и его помошник то и дело бросали в сторону Вероники испуганные взгляды. Магичка высокомерно задирала подбородок и стояла навытяжку, чтобы скрыть, как её пошатывало. К тому же вещи на мой рост и размер нашли довольно быстро. С меня быстро сняли мерку, и я стал гордым обладателем простой рубахи и штанов с утеплённой подкладкой. Затем помощник портного после короткой консультации с Вероникой почти выбежал из магазина, чтобы вернуться с обувью.