Меж двух огней

Айра мысленно потянулась — вовнутрь, но вместе с тем куда-то далеко, бесконечно далеко. Секундная пауза, и безумный, яростный поток ворвался в её тело, погрёб под собой, как неосторожного гребца накрывают стремительные волны во время разлива реки в грозу. Съёжившаяся в коконе Айра едва устояла перед головокружительным натиском древней ненависти и дикой, неоформленной силы, грозившей размазать её хрупкое сознание. Ярость билась о пустоту снаружи, монстры, рождённые воображением, скалили тысячезубые пасти, облизывались на её душу. Будь Айра способна сейчас на эмоции, она бы запаниковала и позволила течению тьмы уничтожить её. Но концентрация не нарушилась. Она пережила слияние. Снова.

Как всегда после удачного прикосновения, тело Айры наполнил экстаз. Впрочем, из-за пустоты он воспринимался сейчас как назойливое пятно на границе зрения, отдалённый, ни на что не влияющий.

Спальня его величества преобразилась. Её расчертили золотые нити, клубком переплетённые над кроватью Леона. Мысленно она поднырнула под них, изгибаясь так, чтобы не задеть ни одну, стремительной тенью подкралась к королю и его дочери. Голова и грудь Селесты горели ослепляющим огнём. Череп Леона и его впалая грудь едва мерцали энергией, напоминая больше остаточное свечение недавно умершего, чем живого. Золотые нити облепляли его, поддерживали жалкое существование, но вряд ли их хватит надолго. Нежно и аккуратно, чтобы не повредить светлые заклинания и не выдать себя, Айра притронулась к жизненной силе Леона. Тьма внутри неё бушевала, требовала, повелевала сжать кулак, чтобы оборвать жизнь короля, однако Айра отмахнулась от желаний слепой стихии и старательно изучила источник короля, выискивая на нём пятна порчи.

Ничего.

Как и ожидалось.

Бесплодные надежды. Но проверить стоило.

Призрачная Айра огляделась по сторонам. Червячок жажды крови подтачивал кокон пустоты. На долю мгновения она представила, как крадётся сквозь покои и лишает жизни светлого мага, сторожащего покой короля. Тушит огонь его сердца, и тот, схватившись за грудь, валится с хрипом на паркет.

«Никогда не поощряй тьму. Она — твой инструмент, не наоборот», — говорил мастер Зохарий. Так оно и было. У неё не имелось ни одной причины убивать мага, да и после такого финта она вскоре отправилась бы вслед за ним — только не факт, что к свету. Глупая мысль, принесённая с той стороны. К тому же ей не хватило бы сил.

Перед возвращением Айра проверила, оставила ли она хоть какие-то следы. Когда выяснилось, что следов нет, гордость снаружи кокона довольно оживилась.

Как только Айра закончила с последними формальностями, она отпустила тьму и дала знак Селесте, что завершила проверку. Вскоре принцесса встала с кресла и, напоследок поцеловав короля, попрощалась с ним.

Снаружи всё осталось как и прежде. Незадачливый светлый маг, спрятав ладони под мышками, продолжал дремать. Гвардейцы бросали на него завистливые взоры, однако не будили.

— Ваше высочество, — послышался знакомый голос, в котором, если прислушаться, играли насмешливые нотки. Только один человек во дворце позволял себе такое.

— Аладиларий.

Как ни странно, внешний вид проклятого рыцаря оставлял желать лучшего. Он осунулся, встрёпанные волосы и красные глаза создавали впечатление, словно он страдал бессонницей.

— Приятно видеть, что хоть у кого-то во дворце сохранилось уважение к семейным традициям.

— Желала бы сказать то же самое о вас. Однако стремление к силе славится тем, что любые клятвы перед ним что пыль.

— Такое уж животное человек. Ему вечно мало, вечно он ищет пути откусить побольше, воспользоваться любым доступным орудием… пока не подавится.

Аладиларий посмотрел на Айру, и она затрепетала — от испуга и тянущего возбуждения внизу живота, вызванного мыслью о том, какими знаниями обладает этот страшный и опасный тёмный маг. Подмастерью самоучки вроде неё не вообразить глубину хранимых им тайн. Для Айры, искательницы истины, впитавшей стремление своего учителя к расширению границ познаваемого, не существовало ничего притягательнее мастерства в обращении с искусством. С каким наслаждением она выжала бы из рыцаря знания до последней крупицы, пока он не захлебнулся бы криком, спеша выдать все техники. К идущим по тернистой тропе магии жалость была непозволительной роскошью.

Из трактатов мастера Зохария Айра выяснила, что древние маги прошлого отыскали способ не манипулировать тьмой напрямую, а смешивать её со светом, отдаляя приближение сумасшествия. Аладиларий точно пользовался ей, она видела жемчужное плетение, когда он затаскивал Такуми на скамью. Зависть жарким комом стояла в глотке Айры, пока она разглядывала носки своих туфель. Пустые фантазии: её склонность к магии, способность зачерпывать силу была ещё меньше, чем у посредственности Такуми. Она не сумеет и десятой части того, что прихвостень Мадила исполнит по щелчку пальцев.

Когда они оказались в защищённой от нежелательных ушей гостиной Селесты, она резко повернулась к Айре и спросила:

— Он знает?