Меж двух огней

Второй залп, уже не навесом, принёс те же результаты, что и первый, разве что больше ни одна шальная стрела не влетела в охраняемый тьмой участок. Бандиты более-менее пришли в себя, несколько новых разбойников выскочили из-за деревьев — к счастью, не с нашей стороны. Троица лихих людей показалась из-за кареты, один суматошно подтягивал штаны и старался завязать непослушный пояс. Преодолев первоначальный шок, бандиты формировали полукруг, в котором первые ряды занимали бойцы с копьями или дубинами, а в отдалении стояли лучники. Послышались зычные голоса командиров или просто наиболее сообразительных умов шайки. Однако магия была быстрее.

Вероника вычертила кинжалом, за которым потянулся тягучий чёрный след, змееобразный символ, и полог тьмы, прикрывавший нас от стрел, разделился на четыре шара. Они полетели в сторону бандитов обманчиво медленно — всего-то со скоростью брошенного мяча. Однако плотный строй сыграл с разбойниками злую шутку: им некуда было деваться, и хотя один человек увернулся бы от шаров сравнительно легко, в толпе они то и дело натыкались на своих. Разбойники, к которым прикасались шары, молча падали лицом вниз и больше не шевелились.

Паника вновь охватила людей, и то, что шары вскоре рассеялись, напоследок обдав людей поблизости гнилостными брызгами, боевой дух шайки нисколько не подняло. За секунды погибло не менее десятка человек. Я перевёл взгляд на Веронику и задрожал: гало тьмы, охватившее её фигуру, увеличилось в размерах, языки тёмного пламени сползали на землю, оставляя на ней выеденные пятна. Девушка опустила кинжал и бросилась в гущу врагов. Навстречу ей ринулись два здоровых бандита, то ли потерявшие рассудок, то ли надеявшиеся, что их топоры смогут проломить волшебную броню. Однако Вероника не дала им шанса проверить, насколько пламя защищало её: одним взмахом магичка прорубила рукоять топора одного из напавших и срезала часть его плеча вместе с головой. Затем она изогнула спину в движении, которое больше пристало гадюке, чем человеку, увернувшись от сильного, но неприцельного удара. Ударом по обуху топора Вероника заставила разбойника потерять равновесие, поднырнула под руку и вспорола ему живот.

Дралась девушка грязно. И я имею в виду не технику: для того, чтобы оценить мастерство владения клинком, наблюдатель должен был разбираться в боевых искусствах. Однако даже тот, кто ни капли не смыслил в средневековых стычках, понимал, что для победы не обязательно покрывать себя с головы до ног в крови врагов. Или, по крайней мере, не нужно подставляться под неё, как ребёнок под тёплый летний дождь.

Вместе с тем двигалась Вероника с пластикой, до которой разбойникам было далеко. Она ворвалась в дрогнувшие ряды бандитов, как лисица в курятник, и с игривостью хищника, дорвавшегося до беззащитных цыплят, выбирала жертвы. Ящероконь держался поблизости от девушки; я заметил, как он прикрывал её тыл, не давая добраться до беззащитной спины магички.

В первую очередь Вероника выбивала тех, кто утратил волю к борьбе. Стоило кому-то из бандитов развернуться и побежать к манящему спасению, которое предоставляла чаща, как девушка неведомым образом проскальзывала сквозь окружение, уворачивалась от панических взмахов дубиной и с какой-то даже ленцой била беглеца по ушам или, зайдя за спину, подрезала жилы под коленями. Мучения жертвы на этом не заканчивались.

Вероника вскакивала на тело и подпрыгивала на нём под вопли несчастного. Наконец, когда её нагоняли остальные бандиты, она наступала на шею беглеца, ломая её, или — совсем дикость — наклонялась, чтобы вспороть спину вдоль позвоночника и сломать рёбра. Лицо девушки быстро скрылось за маской крови, и алый блеск радужек затерялся на её фоне. Разбойники быстро осознали, что сбежать не получится, и стали восстанавливать подобие порядка. Хотя порядок мало помогал в борьбе с неприятелем, способным рассекать толстые палицы вместе с держащими их руками.

Что самое страшное, Вероника, поглощённая кровавым безумием, не смеялась и даже не улыбалась, как можно было бы предположить, если вспомнить обыкновенных маньяков, упивающихся насилием и извлекающих из страданий других наслаждение для себя. Однако девушка молчала. Её сосредоточенный вид пугал не меньше, чем устраиваемая ею кровавая баня. Я не мог оторвать глаз от магички: представшее передо мной зрелище поражало одновременно неописуемой мерзостью и необъяснимой притягательностью, которую человек находит в работе мастера. Хотя шедевр, создаваемый этим мастером, был чудовищен.

Полог тьмы, окутавший Веронику, существенно уменьшился, однако и бандитов осталось всего-то пять человек. Ближайший к девушке разбойник громко завопил — должно быть, имитировал боевой клич, но вышел он жалким и натянутым. Враг метнул в голень магички нож и вытянулся, наметив удар широкого тесака в левое плечо девушки. Вероника кинжалом отбила нож и рванулась навстречу клинку. Она поднырнула под руку разбойника и схватила его запястье.