Меж землёй и небом

Как из дружины славной двое,

За стремя псевдо-золотое,

Нарушив данный им приказ,

Продали девицу за море –

Так оказалась здесь сейчас!

Да все, что ей царевна тайно

Сказала пред самым сном,

Поведала почти случайно

Избраннику, надеясь в нем

Снискать виновнице прощенье.

Но – лишь немое отвращенье

И гневный князя, злобный взгляд –

И за булавку, и за яд…

Тогда, склонившись, попросила:

«Забудем тот ужасный пир,

Прости ее, ведь я простила,

Пойми, ей мир давно не мир,

Могила – тоже не могила.

Она одна, и никому

Досель души не открывала,

А мне открылась, потому

В ней вижу доброе начало.

Не погуби, не стань противен,

Будь милостив и будь собой,

Не будь, мой молодец, наивен,

Но будь исполнен добротой».

И даже дикий, страшный зверь

Пред ней послушно бы склонился –

Так гневный княжий взгляд теперь

На нежный враз переменился.

Тогда и Яр поведал ей

Похода славные мгновенья,

Как повстречался страшный змей,

Вкушал какие угощенья,

Что видел духов и проник

К источнику двух вод чудесных,

И ткань, что дал ему старик,

Взлетела выше скал отвесных.

Но, вспомнив, как Руян вослед

Кричал ужасные проклятья,

Забыв и кровь, и пир побед,

Презрев святое слово «братья»,

Он опечалился совсем.

Припоминая, вместе с тем,

Что Златогрив пропал без вести

В песках, неведомо каких,

Поник главою и затих,

Промолвив только: «Время мести

В пороге ждет гостей своих!».

С начала разговора стоя

За дверью и страшась войти,

Амера слушала, как двое

Ведут беседы о пути,

Что им пришлось пройти друг к другу,

И удивлялась, как одну

Из тысяч слуг себе подругу

Избрала – русскую княжну…

Сообразив, что безопасно,

Что ей готовы все простить,

И жизнью можно не платить,

Пусть князь и выглядел ненастно,

Она осмелилась спросить:

«Вам, верно, будет интересно,

Где к Кривуну искать проход?

Я отведу – уж мне известно!

Но что вас ждет в глубинах вод,

Мне, как и вам, увы, неясно,

Понятно только, что опасно

То, что на дне пришедших ждет.

Никто еще не возвратился,

А было много храбрецов,

И каждый был, как ты, готов

И участью своей хвалился,

Да вот – как будто провалился,

Ни памяти, ни добрых слов». –

Промолвив, низко поклонилась,

За все сердечно извинилась,

Но видя, как угрюм наш князь,

В старуху скоро превратилась,

Управы на себя боясь:

«Авось не будет бить старушку!» –

Подумала она, садясь

Поодаль Яра на подушку.

И верно, что там превращенья –

Князь думать мог лишь об одном:

Как будет биться с Кривуном

И вызволит из заточенья

Весь мир да Новгород, свой дом.

«Веди! – промолвил витязь гордо, –

Ни колдуна, ни его слуг

Не убоятся меч и лук.

Чего сидим? – решил он твердо, –

Веди скорее, если друг!»

Старуха князю отвечала:

«Как друг, всю правду расскажу.

Есть меч и лук, но это мало –

У всех оружия хватало,

И все в земле, как погляжу.

Есть у тебя, чего, увы,

Другие вовсе не имели,

И потому они мертвы,

А ты вернешься в самом деле…» –

Ее седая голова

Кивнула в сторону Арины,

Произнеся затем слова:

«Пока с подругой вы едины –

Ни темнота, ни глубина,

Ни хитрость злого колдуна

Вам будет вовсе не страшна.

Лишь вместе вы непобедимы!

Деля невзгоды пополам,

Вы, взявшись за руки, войдете

В бурлящий море-океан.

И что бы ни случилось там,

Коль рук своих не разомкнете,

То шанс злодея победить

У вас появится, но все же

Должна двоих предупредить:

Коль сможет вас он разлучить –

Обоих мигом уничтожит!

Попасть в обитель Кривуна

Возможно на закате алом,

Когда последняя волна

Падет под ноги тихим скалам,

А после, сделав поворот,

Обратно побежит трусливо –

Проход откроется с отливом

Туда, где нынче зло живет». –

Промолвила, и тишина

Опочивальню посетила…

И погостив меж трех сполна,

Покорно слову уступила:

«Согласен!» – князь наш произнес.

Княжна: «Согласна!» – повторила,

Но пару неслучайных слез

Невольно на пол уронила.

Песнь восьмая

По чудо-граду тихо бродит

Молва печальная с утра:

Царевна замуж не выходит.

Шумят унылые ветра,

Срывая свадьбы украшенья

С ворот высоких, с белых стен,

Летит злаченый гобелен,

И труб глухих оповещенье

Разносит новость. Между тем

Закат позвал. Собравшись, трое

Отправились на берег тот,

Где песнь усталого прибоя

С собой отправиться зовет.

Крутя воды тяжелой гребни,

Их встретил мрачный океан.

В предвестии волны последней

Утихла боль душевных ран.

Старуха от слезы мигала

И, что бы ни случилось вдруг,

Влюбленным твердо обещала,

Что их седой старинный друг

Не будет гнить в сырой темнице.

Она отправится за ним,

Быть может, так она простится

С прошедшим пасмурным своим.

На горизонте одиноко

Мелькнул огонь, и, быстро мчась,

Шумя безудержным потоком,

Волна над всеми поднялась.

Она стремительно летела,

И возвышаясь на бегу,

Добраться вскорости хотела

К стоящим там, на берегу.

Достигла, врезалась напрасно

В недвижный каменный утес,

Не намочив им прядь волос,

Обратно двинулась несчастно,

Разбив о скалы гордый нос.

«Сейчас…» – князь тихо произнес.

Вода отхлынула пугливо,

Морскую тину закружив,

За убегающим отливом

Проход влюбленным обнажив.

Ступеней черных ряд усталый

Неведомо куда ведет,

Меж них кружит водоворот,

И шепот слышится лукавый:

«Смелее!» – он к себе зовет.

Земле и небу помолившись

И трижды миру поклонившись,

Простившись с ведьмой, князь с княжной

Переглянулись меж собой,

Переплелись руками крепко,

Персты к перстам сомкнули цепко