Меж землёй и небом

Но был рабом уж много лет!

Однажды в сумраке последнем

Пред тихой утренней звездой,

Склонившись на мои колени,

Лежала… Сердцем молодой,

Я ей вещал одно преданье,

Что раньше сказывал народ

Времен каких-то стародавних,

Никто которых не поймет.

И в том предании правитель,

Плененный страстью роковой,

Открывший разума обитель

Одной девице молодой…

Она делила с оным ложе

И незаметно для него

Все соки бытия его

Черпала, становясь моложе.

И тут… я узнаю ее!

Прервались чары в одночасье,

Хочу схватить, она ж, смеясь,

В змею мгновенно превратясь,

Скользнула быстро по паласу

За пышный занавес в углу.

Берусь за меч, бегу к нему,

Ужасной злобой опоясан,

Машу, как бешеный, рублю,

Срываю ткани пелену…

Но, к удивленью, случай странный –

Один остался я во тьме!..

Урок отцов, жестоко данный,

Казалось, вынес я вполне.

Но у судьбы другие планы –

Колдунья все еще во сне

В мои покои проникает,

Хохочет, смертью угрожает

И не дает забыться мне.

И смерть страшна, и жизнь тошна –

Вот плата за ее вниманье!

Сосуд мой пуст, а что она?..

Она сказала: «До свиданья!».

Узнай же, витязь, то преданье

Закончилось концом таким:

Не жил правитель невредим –

Его покинула вся сила,

Он умер ровно в тридцать три.

Сегодня столько же мне было,

И видно, ждет меня могила,

Как от судьбы ты не беги…

В ответ печальному эмиру

Поведал наш герой рассказ

О том, что скачет он по миру,

Как слушал девы чудный глас…

Их плавно двигалась беседа,

Перетекая в мирный сон.

Вот оба спят, один под пледом,

Другой – накрыв себя ковром…

Гуляют звезды в небе синем,

Пугая близостью своей,

В измученной жарой пустыне

Не свищет ночью соловей,

Не ухает сова устало,

Не квакает лягушек круг,

И даже волки-зубоскалы

Не рыщут по барханам тут.

Но где-то там, во мраке ночи,

Змее подобна, тень скользит.

Колдунья расквитаться хочет,

В руках ее, остер и точен,

Кинжал изогнутый блестит.

На поясе, помимо ножен,

Вцепившись в чародейки бок,

Висит таинственный мешок,

Открыть который тот лишь сможет,

Кто знает слов волшебных слог.

Вот ряд шатров встает навстречу,

И стражей слышен грозный глас,

Меж их клинками не замечен

Никто не прошмыгнет в сей час.

Замедлив быстрый шаг, плутовка

Шепнула что-то невпопад,

Послушная пред ней веревка

Ослабила мешка охват.

Кошель вздохнул, и тут же пальцы

В него колдунья запустив,

Изрядно там пошерудив,

Сначала вытащила пяльцы,

Затем клубок и решето,

В досаде фыркнула: «Не то!».

Достала зеркальце, взглянула,

Себе, любимой, подмигнула,

Но убрала вновь с глаз долой.

Еще пошевелив рукой,

Скатерку чудную достала:

«Не то!» – едва не завизжала,

И – шепотом мешок бранить:

«Со мной удумал ты шутить,

Бурдюк проклятый? Ну-ка, быстро

Подай мне то, что я ищу,

Не то – гляди, в твой бок со свистом

Кинжал свой быстрый запущу».

Мешок зафыркал, закривился

И неохотно подчинился…

Тогда из глубины безбрежной,

Закончив бесполезный спор,

Расшитый нитью белоснежной

Он чудо- выплюнул -убор

И, обвязав веревкой шею,

Закрылся наглухо скорее.

Колдунья, время не теряя,

Накрылась шапкой по глаза:

«Оно! Оно!» – все повторяя,

Исчезла. Вот где чудеса!

Лишь злой кинжал остался виден,

Но разве взгляд он привлечет?

Кусок железа безобиден.

Вот, если в руку кто возьмет –

Тогда совсем другое дело!

А так глазам поверь поди.

Тем временем движеньем смелым,

Оставив стражу позади,

Кинжал скользит по тканям белым,

Покои спящих впереди!

Пробился, тянется к постели,

Желаньем мерзким ослеплен,

Приблизился к заветной цели,

Завис над спящей жертвой он,

Готов вонзиться в грудь с размаха,

Не зная ни любви, ни страха,

Но быть тому не суждено:

Наш князь не спал уже давно.

Из-под ковра, глазам не веря,

Кинжал он скрытно наблюдал

И, вспоминая, как под древом

Вот точно так кувшин летал,

Момент удачный витязь ждал.

Дождался – вот он, ну, пора!

Два пальца меж зубами втиснув

И что есть мочи громко свистнув,

Добавив к этому: «Ура!» –

Яр выскочил из-под ковра.

От страха сам себя не помня,

Кинжал подпрыгнул, завизжал,

Рванулся к витязю, упал…

Поняв, что воину неровня,

Шатер порезав, убежал,

В песках надеясь затеряться.

За ним – нет времени прощаться

С хозяином, потом, потом! –

К тому же долгожданным сном

Эмир уставший спал спокойно,

Не слышав свиста, криков война…

Он видел сон прекрасный, мирный,

Каких не видел много лет,

И мог лишь витязю вослед

Улыбку бросить он невинно,

Закутавшись поглубже в плед.

Тем временем, коня окликнув,

Кинжал преследует герой.

Конь, к чудесам тем не привыкнув,

Моргает, видя пред собой

Кинжал, парящий над песками.

И что ж, вослед ему рывками

Несутся двое по пустыне,

Идет погоня до утра.

Шатров не видно уж в помине,

Стоит ужасная жара.

Блестит кинжал, горят копыта,

Яр от ножа не отстает –

Любимой гибель не забыта

И – да, к отмщению зовет!

Боясь сразиться в поединке,

Бросая злобный взгляд назад,

Под чудо-шапкой-невидимкой

Колдунья свой волшебный зад

Спасает, мысля явно с грустью:

«Живой меня он не отпустит!».

Что делать тут, она не знала:

Бежала, падала, рыдала,

Как вдруг внезапно поняла:

«Кинжал он видит – не меня!» –

И что есть мочи в даль пустую

Метнула бесполезный нож.

Купившись на уловку злую,

Крича: «От правды не уйдешь!» –

Наивно Яр за ним пустился,

Одной лишь местью ослеплен…

В итоге витязь заблудился

В краю безжалостном, чужом.

Кинжал пропал, песком засыпан –