Между СМЕРШем и абвером. Россия юбер аллес!

Наш «Опель» остановился на углу сельского вида улочки, застроенной одноэтажными частными домиками. Правда, дома были каменными – все-таки мы были в Прибалтике, а это «почти Европа».

– Идти с тобой или подождать в машине? – спросил я.

– Лучше со мной, – быстро отреагировал Дубовцев.

Я понял, что он не хочет оставлять меня в автомобиле. Боится, что уеду без них? Пожав плечами, я вышел следом. Мы направились вдоль темной безлюдной улицы и вскоре остановились перед открытой калиткой.

– Здесь? – спросил я тихо.

– Пятый дом от угла… – несколько растерянно произнес Иван. – Да, здесь. Но почему открыта калитка?

Калитка действительно выглядела подозрительно… Я внимательно осмотрелся: в глубине двора, за сараем, как будто мелькнула неясная тень. А может, показалось?.. Три года в разведке выработали звериное чутье на опасность и обостренную интуицию. Я нутром ощутил какую-то неясную угрозу, исходящую от этого невзрачного домика с деревянной пристройкой-верандой и темными окнами. Напарник Дубовцева, с его слов, должен был ожидать нас внутри…

– Надо идти в дом, – полушепотом сказал Иван. – Я иду первым, ты чуть позади.

Его командирский тон, да и вся ситуация мне все больше не нравились, что я и высказал в резких выражениях:

– Мы как договаривались?! Вывезу твоего дружка – и вы от меня отцепитесь! Остальные проблемы решай сам и в свои игры меня не втягивай! Тоже мне, командир выискался!..

С этими словами я направился было назад, к автомобилю. Но Дубовцев вдруг выхватил из кобуры пистолет и злобно зашипел:

– Стой, мать твою! Пойдешь со мной, или пристрелю.

По его решительному виду я понял, что он не шутит. «Ладно, черт с тобой! – подумал я, подавив вспышку гнева, и направился от калитки к дому. – Выберемся за город, устрою тебе «образцово-показательную» автокатастрофу! Сам напрашиваешься!.. Впрочем, посмотрим по ситуации. Если «коммуняка» и дальше будет размахивать пистолетом, могу отправить обоих к праотцам прямо здесь!..» Уже у самых дверей пристройки я незаметно нажал на застежку чуть выше запястья – теперь мой «зауэр» держался на одной лишь тонкой и упругой резинке.

Дорожка от калитки к дому еще с вечера была тщательно очищена от снега, подметена и густо посыпана золой. Таким же образом была прибрана и часть улицы перед калиткой – латыши народ аккуратный. Поскольку снег ночью не шел, то никаких следов на земле после такой уборки не просматривалось. Тем более луну закрыли густые облака, и стало совсем темно. В общем, ничего подозрительного я пока не заметил (кроме разве что открытой калитки), но что-то мне определенно не нравилось…

Дубовцев постучал, и через некоторое время за дверью послышались шаркающие шаги. Затем старческий голос что-то спросил на непонятном нам латышском.

– Морская контрразведка! – громко объявил Дубовцев по-немецки. – Немедленно откройте!

Послышался звук отодвигаемого засова, и дверь открылась. На пороге со свечой в руках стоял невзрачный седой старикашка с испуганным лицом, на нем было старое пальто, наброшенное поверх нижнего белья. Увидев немецких офицеров, он попятился назад, услужливо кланяясь; при этом его рука со свечкой заметно дрожала, а физиономия приняла еще более испуганное выражение. Мы с Иваном миновали холодную прихожую и вслед за хозяином уверенно вошли в комнату.

Здесь нашему взору открылась весьма живописная – я бы сказал, впечатляющая – картина. При свете керосиновой лампы, стоящей на столе посередине довольно просторной комнаты, я насчитал шесть вооруженных автоматами и винтовками местных латвийских полицейских (это было видно по нашивкам на рукавах их серо-зеленых немецких шинелей). Среди них я увидел того самого смершевца – своего «старого знакомого» еще по соколовскому аэродрому! Он меня, конечно, тоже сразу узнал – не мог не узнать! Но вида не подал: ни один мускул не дрогнул на его лице…

– Какого дьявола здесь нужно латышской полиции?! – надменно заявил по-немецки Дубовцев, едва мы осмотрелись. – Кто приказал?! Кто старший?

– Капрал Томашаускас! – вышел вперед невысокий полицай лет двадцати пяти. – Полицейский участок Портового района! – отрапортовал он на вполне приличном немецком.

Лицо его было чересчур красным, а маленькие бегающие глазки подозрительно блестели. В комнате явственно ощущался запах дешевой свекольной самогонки: было видно, что находящиеся здесь «стражи порядка», мягко говоря, не совсем трезвы. Впрочем, это не делало их менее опасными – скорее наоборот.

– Мы из военно-морской контрразведки! – повысил голос Дубовцев. – Вы срываете нам важную секретную операцию! Попрошу предъявить документы, капрал!

«Держит себя грамотно, не растерялся, – одобрил я поведение Ивана. – Но ситуация более чем опасная и непредсказуемая. Эти бравые ребята явно нас опередили – пришли-то они наверняка за напарником Дубовцева! Вон как его с боков обступили, и автоматы под ребра уперли!..»

Томашаускас протянул Дубовцеву свое удостоверение, при этом недовольно заметил:

– У нас тоже важная операция, господин офицер! Задержан особо опасный преступник, за которого обещано крупное вознаграждение!