Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Я с удовольствием прокомментирую статью Сезара Ботелла «О припоминании: понятие памяти без воспоминаний» (2014), поскольку обширные теоретические умозаключения автора касаются конкретного вопроса о припоминании: играет ли оно по-прежнему важную роль в психоаналитическом лечении? Вопрос этот кажется мне весьма интересным, в том числе и по причине моих собственных разнонаправленных склонностей. Как клинический психоаналитик, я склонялся к авторам, игнорирующим или даже прямо отрицающим значение припоминания личного прошлого для терапевтического процесса; в то же время как исследователя меня интересуют автобиографические повествования и жизнеописание. Мое прочтение статьи Ботелла было сформировано разными направлениями британского, американского, немецкого и отчасти итальянского психоанализа. И цель моя состоит в том, чтобы разъяснить, как предложение Ботелла может быть понято вне французских психоаналитических традиций.

Я начну с краткого изложения основных аргументов против терапевтической роли припоминания в психоаналитическом лечении. Затем воспроизведу основные способы использования припоминания на богатом клиническом материале – чтобы обсудить, во-первых, доводы, которые выдвигает Ботелла в пользу лечебного воздействия припоминания, и, во-вторых, его технические предложения. Наконец, я приведу и другие аргументы в пользу важной роли припоминания в процессе лечения.

Аргументы против терапевтической роли припоминания в психоанализе

Если проследить, как сокращалась роль припоминания в истории психоанализа, можно увидеть, что происходило это в три этапа (см.: Habermas, 2011a). Фрейд ввел метафору об археологе, раскапывающем прошлое, чтобы описать свою терапевтическую деятельность, в ходе которой он восстанавливал травматические воспоминания с помощью гипноза (Breuer, Freud, 1895, p. 201; ср.: Suzanne Bernfeld, 1951). Ботелла, как и многие другие до него, использует эту метафору, критикуя роль припоминания в психоанализе (Mertens, Haubl, 1996). Фрейд считал, что раскрытие подавленных травматических воспоминаний и катарсическое переживание связанного с ними аффекта посредством повествования снимают необходимость в невротическом компромиссном образовании (Freud, 1896).

Первый шаг к уменьшению терапевтической значимости припоминания сделал сам Фрейд, когда ввел понятие интрапсихического конфликта как главного источника невроза, переместив тем самым травматические переживания на задний план. Даже во фрейдовской теории ранней травмы причиной психопатологии выступала не историческая действительность сексуального насилия как таковая, а то значение, которое это насилие приобретало в ретроспективе [Nachträglichkeit]: больные истерией страдали от реминисценций. В рамках теории конфликта воспоминания утратили достоверность и стали рассматриваться как результат компромиссного образования, в особенности воспоминания детства (Freud, 1899), которые сами по себе искажены под влиянием защит, так же как сновидения и симптомы. Прошлое, проявляющееся в симптомах и в переносе, стало источником понимания конфликтов в настоящем (Freud, 1914). Иногда реконструкции предположительно произошедшего, соответствующей переживаниям в настоящем, оказывалось достаточно (Freud, 1937). Однако в других своих трудах Фрейд демонстрирует убеждение в том, что восстановление исторически точных воспоминаний возможно и благотворно, как, например, в случае первичной сцены Человека-волка (Freud, 1918). Фрейд очень скоро отказался от относительно простой археологической модели, подразумевающей, что человек может восстановить воспоминания о том, что произошло на самом деле, но было вытеснено, то есть активно исключено из сознательного вспоминания. Это вполне недвусмысленно следует из замечаний Фрейда (1914) о характере припоминания якобы забытых воспоминаний. По его мнению, большинство вытесненных воспоминаний в действительности никогда не были забыты, а лишь отгорожены от сознания путем признания их незначительными.