Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Описывая лечение Сержа, Ботелла упоминает детские переживания четырех типов. Это, во-первых, детские воспоминания, которые можно восстановить. Во-вторых, это два воспоминания, которые относятся к разряду травматических: дорожная авария, в которую Серж попал с матерью в возрасте трех лет, и изгнание его из материнской постели голым отцом. Кроме того, приводится воспоминание о тревоге сепарации, которую мальчик испытывал, покидая мать и уходя в школу. Эти воспоминания, пишет Ботелла, были открыты в первом анализе, хотя что именно подразумевается под их «открытием», остается неясным. Еще одно воспоминание, возникающее во втором анализе, вероятно, тоже относится к этому типу забытых воспоминаний: отец, упрекающий мать, что авария произошла по ее невнимательности. Ботелла приписывает этим воспоминаниям целительную силу, поскольку они содержат материал, связанный с эдипальными конфликтами. Третьего рода отсылка к детским переживаниям – это не отчетливое воспоминание, а «впечатление» пациента, что он слышал, будто отец ранее покидал семью вскоре после его рождения, и «идея», что мать пыталась покончить с собой в течение первого года его жизни.

Четвертая отсылка к прошлому – это припоминание того рода, которому Ботелла уделяет основное внимание и которое становится возможным благодаря тому, что аналитик достигает состояния регредиенции. Ряд лексических ассоциаций, которые аналитик и пациент порождают, отталкиваясь от необычного слова, использованного Сержем в описании сновидения, приводят к образу медицинской сумки. Деятельность аналитика состоит в том, что он выделяет необычное слово и добавляет от себя два выражения, содержащие это слово («voler la trousse», «la trousse médicale»), на которые пациент реагирует собственными ассоциациями. Когда Серж связывает медицинскую сумку с дорожным происшествием, аналитик предлагает к ней ассоциацию с другой ситуацией, то есть с попыткой самоубийства, предпринятой матерью пациента. В ходе последующих сеансов Серж использует образ медицинской сумки в дополнительных ассоциативных рядах и сновидениях. Ботелла уделяет особенное внимание двум событиям: сновидению о смерти отца, в котором мать была соединена с отцом, в то время как себя самого пациент исключил, и эпизод, когда аналитик ощущает «Einfall» [ «вторжение»]: ему на ум приходит некая мелодия. Этот эпизод побуждает его интерпретировать воздействие собственного согласия с просьбой Сержа сократить частоту еженедельных сеансов, истолковав чувства Сержа в этом случае как аналог чувства исключения родительской парой и тем самым создавая триангуляцию. Этот более эдипальный, вовлекающий трех человек уровень разочарования Сержа в его матери в конце концов дополняется сновидением, в большей степени действующим на уровне двух человек и содержащим картины, которые, возможно, отражают материнскую попытку самоубийства и сгущают его доэдипальный страх потерять мать.

Лечит ли припоминание, и если так, то что именно оно лечит?

Сильный довод против ограничения психоаналитической интерпретации и теоретизирования ситуацией hic et nunc – травматические воспоминания. Утверждается, что для травмированных пациентов важно прежде всего установить, что травматические воспоминания содержат не просто фантазии о прошлом, а подтвержденное другими, реальное прошлое. Важно иметь восприимчивого Другого, который готов слушать и реконструировать вероятную прошлую реальность: это укрепляет тестирование реальности у пациента и помогает ему лучше понять себя (Laub, Auerhahn, 1989). Это обсуждалось в связи с трагическими историческими событиями, в особенности с Холокостом (Grubrich-Simitis, 2008; ср.: Bohleber, 2007). В этом случае коллективное признание реальных событий прошлого становится решающим фактором, который позволяет людям провести различие между прошлым и настоящим, собой и Другим и облегчить чувство вины. Тот же аргумент выдвигался применительно к индивидуальным травматическим опытам, таким как сексуальное насилие, дурное обращение, несчастные случаи и ранние заболевания (например: Leuzinger-Bohleber, 2008). Тем не менее индивидуальные травматические события иногда (чтобы не сказать часто) трудно восстановить с помощью свидетелей или даже преступников.

Ботелла приводит другие доводы и подходит к теме обобщенно. Его концепция травмы шире и включает в себя воспоминания более конфликтной природы, такие как воспоминание Сержа о голом отце, выкинувшем его из супружеской постели. Кроме того, по крайней мере в клиническом примере Ботелла рассматривает только те возможные травматические события, которые были пережиты пациентом в той фазе жизни, о которой он не мог сохранить воспоминаний, то есть в первый год. Поэтому нет ясности: возможно, они не запомнились по той простой причине, что произошли в то время, когда у ребенка еще нет системной памяти, способной сохранить воспоминания в долгосрочной перспективе – в связи с более чем вероятным отсутствием языковых средств.